Грешные желания
Шрифт:
Пилот! Значит, Джеймс Санта-Марин не торговал наркотиками. Если он «лучший в мире пилот» и летал на боевых самолетах во Вьетнаме, нетрудно догадаться, чем он теперь занимается! Самый завидный жених в Майами, вожделенный «принц Коралловых атоллов», лихой владелец дорогой спортивной машины, яхты, оснащенной в соответствии с последними технологическими новшествами, и обладатель личного реактивного самолета, вне всяких сомнений, является легионером армии контрабандистов, перевозивших грузы наркотиков из Южной Америки во Флориду. Но не наркоделец, с неожиданным разочарованием подумала она. Этим занимались другие, такие, как те колумбийцы.
— Джимми вечно в работе, — говорил подрядчик, — но в Майами, где слово «латиноамериканец» определяет все. очень трудно добиться успеха. — Харрисон Тигриный Хвост помолчал, глядя на размешиваемый им цемент. — Вьетнам стал для Джимми хорошей школой. Попали мы туда под конец войны, когда были обыкновенными юнцами, но нам крепко досталось. Вернувшись в Штаты, Джимми уже знал, чем хочет заняться. — Индеец аккуратно положил совок на землю и вытер руки. — Семейные заботы — все это чистейший идеализм и сплошная политика. Кастро до сих пор держит его отца под домашним арестом на Кубе. Говорят, старик так и умрет, не дождавшись освобождения.
Габи слушала его с возрастающим страхом. Ей вполне хватало того, что она уже знала о Джеймсе Санта-Марине. Он являлся ей в сновидениях. Она и наяву умудрялась сталкиваться с ним на каждом шагу.
— Чем он теперь занимается? — выпалила Габи. — Что он делает вне города?
— Разве он вам не говорил? — Индеец не смотрел в ее сторону.
— Он… — Габи запнулась. Угрожающий телефонный звонок в редакции с упоминанием адвокатов. Разговор, ставший причиной ее нервного срыва, который подметил даже Джек Карги. Да, тогда он предупреждал, что уедет на некоторое время из города.
— Вам придется погрузить назад свои материалы, мистер Тигриный Хвост. — Она удивилась спокойствию своего голоса. — Я не могу позволить вам ремонтировать крышу. И уж, конечно, мистер Санта-Марин не должен платить за это.
Он задержал на ней взгляд своих темных глаз.
— Что ж, милая, это касается только тебя и его. И все-таки, почему бы не позволить Джимми сделать то, что ему хочется?
— То, что ему хочется? — Габи не понимала.
— Ну, это правда, что Джимми знавал многих хорошеньких девушек, очень красивых женщин, но никогда не было ничего серьезного. Он даже не делал первых настоящих шагов, если вы понимаете, что я имею в виду. Я говаривал своей жене, что, похоже, Джимми просто не способен пойти дальше легкого флирта, ну и черт с ним. — Он пожал плечами. — Ведь за последние несколько лет он превратился в клубок нервов, стал довольно замкнутым. Я давно не видел его расслабленным.
Габи вскочила на ноги.
— Не понимаю, о чем вы мне говорите. В сущности, я даже не знаю этого человека. Подождите, я выпишу вам чек, — сказала она, забыв, что на счету у нее пусто, — чтобы возместить убытки от холостого проезда.
Верзила не сдвинулся с места.
— Понимаете, — заговорил он, искоса бросая на нее взгляд, — Джимми и прежде общался со многими американскими девушками. — Он выдержал паузу. — Но он никогда не предлагал им чинить крыши их домов.
Габи выпрямилась, не обращая внимания на солнечные лучи, струившиеся сквозь ее сорочку.
— Я выхожу замуж, мистер Тигриный Хвост. Хочу, чтобы вы поняли это. Поверьте, — горько добавила она, — мистеру Санта-Марину это тоже известно. Он дал мне понять, что не желает иметь со мной ничего общего.
Харрисон Тигриный Хвост поднялся на ноги, вытирая руки об комбинезон. Он заговорил, и в его голосе послышалось нечто такое, что заставило Габи насторожиться.
— Прошу вас, послушайте меня, мисс Кольер. Этот парень просто сжигает себя заживо. Он постоянно находится в нервном напряжении и знает об этом, но все равно не отступится. Хотя и видит близкий конец. — Индеец с мольбой протянул большую ручищу. — Если Джимми не сказал вам, чем занимается, я тоже не имею права.
Габи попятилась.
— Не хочу слышать, чем он занимается! И не желаю, чтобы вы мне об этом говорили! — Она запнулась, пораженная внезапной догадкой. — Нет, он не тайный агент. — Габи понимала, что хватается за соломинку. — Неужели он подсадной полицейский, агент, выполняющий секретное задание?
Маленькие обсидиановые глазки Харрисона Тигриный Хвост чуть не вылезли из орбит.
— Господи, конечно, нет, — задохнулся он. — Только не Джимми. Он не может… — Индеец запнулся.
— Что не может? — закричала Габи.
Лицо великана приняло странное выражение.
— Можете быть уверены, Джимми не тайный агент. Все, что угодно, только не агент. Однако вас это никоим образом не касается.
— А что меня вообще касается? Я ни от кого не могу добиться связного объяснения! Но одно я могу сделать, — сердито выкрикнула Габи. — Я могу приказать вам убраться с моей территории!
Уголки его рта поползли вверх.
— Если бы меня заставили описать того, кто мог бы принести нам какую-то пользу, — сказал он, не отрывая от нее обсидиановых глаз, — получившийся образ вряд ли походил на вас, мягкую и привлекательную девушку, по которой не скажешь, что решимости у нее многим больше, чем у кролика из мультфильма. Но думаю, мисс Кольер, — продолжат он так тихо, что Габи едва слышала его слова, — вы не так-то просты. Возможно, именно вы нам и нужны. Да, мэм, похоже, вы появились как раз вовремя.
Габи уставилась на него, не зная, что и сказать в ответ. Стоило ли вообще что-нибудь говорить, если в последнее время все вокруг пороли какую-то чушь?
— Всего доброго, — произнесла Габи с достоинством. Она круто повернулась и пошла прочь.
В полвосьмого вечера Габи допечатала последнее описание костюмированного бала мисс Ф. Шмидт Бонни, где эксклюзивным дизайном занимался Жан Луи Шеррер из Парижа, и через текстовой процессор отправила свой вариант на рассмотрение Джеку Карти. Потом в уборной на четвертом этаже «Таймс джорнэл» она поправила прическу, подкрасила губы, наложила тени для век и, отступив на шаг перед зеркалом, окинула себя последним оценивающим взглядом.
Ее темно-зеленый легкий наряд из хлопка вполне подходил для ужина с Доддом. Платье под жакетом держалось на тоненьких бретельках; облегающий лиф имел низкий вырез, талия была заужена, а юбка-клеш выгодно подчеркивала форму ног. Во внешнем виде Габи было нечто такое, что заставляло ее всю дорогу к лифту разглядывать себя в зеркальных дверях офисов.
Даже в собственной походке она подметила едва уловимую новую манеру. Габи смущенно посматривала на отражение своей гибкой фигурки. Раньше ее нельзя было назвать сексуальной. Она не была уверена, правильно ли подобрала определение. Нет, не сексуальность. В ее облике что-то смягчилось и одновременно появилась какая-то живость.