Грешный и влюбленный (Древнее проклятие)
Шрифт:
— Лучше, чем честно. Это великолепно. Еще немного, и она поддастся соблазну. Признается, как ей его не хватает, как она тоскует по нему. И Силван из последних сил пыталась сопротивляться.
— Не собираюсь соединяться с мужчиной, который требует у меня аннулирования брака.
Он откинулся на спинку сиденья, дав ей место и возможность дышать.
— Да не будет никакого аннулирования — пойми ты это. И речи об этом не может быть. В следующий раз, когда я отправлю тебя подальше
Ах, вот какое он нашел оправдание! И думает, что она поверит ему!
А Ранд уже перешел в наступление.
— Ты, может, мне про духа рассказать хочешь? — вкрадчиво спросил он.
Ее память заметалась, кидаясь от одной мысли к другой, ведь сколько их уже было, этих мыслей и переживаний, связанных с привидением. И вот как молния сверкнула: конечно, он имеет в виду тот самый случай.
— Про духа?
— Если точнее, то о попытках его побывать тебя в гостях в ночь накануне нашего венчания.
— А когда ты про это узнал? — спросила и почувствовала, как виновато прозвучали ее слова.
Через некоторое время после того, как я помог тебе уснуть в тот день, когда хоронили Гарта.
Силван вздрогнула.
— Силван. — Он не повысил голоса, но она его слышала очень четко. — Мне пришлось поступить так, как я поступил.
Каждый вдох и каждый выдох отдавались в ней болью, а грудь ее разрывали невыплаканные рыдания.
— Я хотел, чтобы ты была в безопасности.
В ответ раздался судорожный всхлип.
Его руки нашли ее в темноте и снова притянули к себе.
— Я всего лишь грубый неотесанный мужлан. Прости меня. Прошу.
Извинение.
Ранд просит прощения. Он хочет, чтобы она забыла его вину, и его голос звучит вроде бы искренно. Она и представить себе не могла, чтобы эти три слова — «прости меня прошу» — когда-нибудь сорвались с его губ. Но! можно ли ему верить? Не обманет ли он ее и на этот раз?
Если она его сейчас простит, а он воспользуется этим, чтобы снова унизить ее, она уже не сможет оправиться — ей останется только доползти до своего отчего дома и сдохнуть на пороге.
Зрелище это так ярко предстало перед ее внутренним взором, что всю ее передернуло, Ранд почувствовав судорогу, еще теснее прижал ее к себе.
— Силван, прошу тебя. Не уходи от меня. Не надо меня бросать вот так. Прошу тебя, позволь мне сделать тебя счастливой. Я обещаю, что ты будешь счастлива. Прошу, прости меня.! Пожалуйста.
Что-то в его голосе было такое, что переломило ее настроение: ладно, она сейчас попробует простить его, а потом — потом она постарается принять свои меры самозащиты.
Он, должно быть, почувствовал, что ее напряжение спало и тело расслабилось.
— Силван. — Он тепло поцеловал ее и,
Силван поняла, что Ранд и только Ранд был ей нужен. Она наслаждалась гладкостью кожи его рук, прижимавшихся к ее спине, к ее животу, близостью их тел. Ей больше ничего И не нужно было. Желание было тут, совсем рядом, но оно не настаивало на своем, оно еще ничего не требовало. И Силван удовлетворялась тем, что есть.
Карета подпрыгивала на выбоинах — дорога была неровная, вокруг темно — хоть глаз выколи, и скоро, совсем скоро они доберутся до Лондона.
— Я тебя хочу.
Он произнес эти слова твердо, уверенно, а в они вызвали только беспокойство.
— Ранд, ты же не собираешься… Он приподнял ее и поймал ртом ее сосок, и тревоги, которые у нее были, покинули ее.
Она оцепенела и застонала, а он прошептал:
— Ты же меня тоже хочешь, правда?
— Да. Или.., не могу я.
— Ты сможешь.
Платье сползло, полностью обнажив ее, и Силван поняла, что, когда Ранд целовал ее, бес чувственную, он ухитрился как-то незаметно снять с нее одежду. И сейчас она всем телом ощутила мощь и силу Ранда. Она казалась себе игрушкой в его руках, и это пугало ее и раздражало.
— Можно подумать, что мои желания что-то для тебя значат.
— Наверно, это для тебя они ничего не значат. — Он гладил ей живот, бедра, ноги, освобождая от остатков одежды, которая в беспорядке устилала пол кареты. — Но для меня твоя желания — это все.
Силван охнула. Она только сейчас поняла, что, если не считать штанишек и доходивших до колена шелковых чулок, она уже совсем голая. Это она в таком виде возвращается в Лондон. Силван попыталась прикрыться, но его руки помешали этим судорожным попыткам. Она не выдержала и возмущенно закричала:
— Что ты делаешь? Мы же не…
— Чшшш, — предостерегающе прошипел он. — Лакеи услышат.
Она закрыла рот и поняла, что глупо и смешно воевать в карете со своим собственным законным супругом. Он вел себя, как мальчишка, У которого недоставало терпения на ожидание, но хватало ума, чтобы добиться своего. Еще раз она перечислила все причины, препятствующие их соединению здесь. Они — в пути, в карете тесно…
— Сюда, — промычал он, усаживая ее к себе на колени. — Садись вот так.