Грета и Король Гоблинов
Шрифт:
– Но ты должна попросить меня.
– Когда ад замерзнет.
Знакомая боль от потери ужалила её. В любом случае, это была чертова ложь. Он не мог дать ей то, чего она действительно хочет, никто не мог. И она ненавидела, что он поднял на поверхность все эмоции, которые она с таким трудом пыталась скрывать.
Нужно выбираться. Она попыталась выпутаться из его объятий и зарычала, когда он не двинулся с места.
– Прямо сейчас то, что я хочу больше всего, включает в себя расчленение некоего короля гоблинов и вечные страдания.
Он ответил на ее гневный сарказм только высокомерным поднятием брови.
– И, если бы я попросила о чем-нибудь, единственной ценой была бы моя душа, верно?
– Это не должно быть так, как ты думаешь. Мы будем связаны друг с другом, – он сделал паузу и опустил взгляд на свои руки, которые по-прежнему лежали на ее плечах. – Неужели так ужасно принадлежать мне, Грета? Отдать себя под мою защиту и доверить мне контроль над твоим счастьем.
– Что, черт возьми, это вообще означает? Ты собираешься так проникать во все головы? Разве это не делает ночь утомительной?
Он нахмурился:
– Способность проникать во сны всегда была проклятием, но с мантией короля пришла обязанность исполнять желания моего народа.
– Я не одна из твоих людей, - сказала она. Вот как он ее рассматривал? Она должна была лучше знать, чтобы поверить, что могла быть для него особенной.
– Сколько еще людей «связано» с твоей защитой?
– Те, кто хотел обменять свои самые сокровенные желания со мной, делали это добровольно с полным осознанием требуемой платы, - его темные брови нахмурились, и он отступил, отпустив руки по бокам.
– Иногда я хотел бы развернуть их назад, но как эльфы связаны с землей, воздухом, огнем и водой, так и король гоблинов связан со своим народом.
Ее грудь сжалась, словно бинты вокруг стали туже. Ей нужно умерить чувства, принимая во внимание сурово сведенные брови. Она отказывалась испытывать жалость к нему - ведь он именно этого хотел.
– Этот твой обмен... что ты делаешь, просто машешь своей гоблинской волшебной палочкой, и вуаля - желания исполняются?
– Ты не сможешь понять.
Она закатила глаза.
– Я связан с каждым человеком под моей опекой, не важно, где нахожусь, они могут найти меня. Я не могу игнорировать честный и прямой призыв о помощи. И да, раз я исполняю желание, идущее от души, эта душа принадлежит мне, потому что беру ответственность за ее или его будущее счастье.
То, о чем он говорил, напомнило ей старую китайскую пословицу: Спаси жизнь, и она будет твоей навеки. В буквальном смысле, все могло усложниться. Это звучало кошмарно, возможно, для него так же, как и для тех, кто заплатил такую цену.
Это также звучало, как чушь. Парнишка, которого она встретила у Маидры, ничего не говорил об ответственности или о том, что является хранителем душ своего народа. Он не принял бы королевский сан, даже если бы тот был преподнесен ему на серебряном блюде.
И все же, то, что они были здесь, доказывало,
– Так что все те планы, о которых ты рассказывал мне, обо всех тех вещах, которые хотел сделать, и всех местах, которые хотел увидеть - это была просто игра, чтобы притвориться подобным мне и заставить меня произнести твое имя?
Он потер затылок.
– Сперва, это могло оказаться трудной задачей, - наконец признался он.
– Но я не лгал тебе.
– Тогда что изменилось? Почему я сейчас говорю с королем, тогда как четырнадцать дней назад я разговаривала с крутым гоблинским парнишкой?
Он замолчал и отвел взгляд.
– Ладно, это не важно. Я все равно тебе не поверю.
Кроме того, он был не единственным, кто не откровенничал, когда дело дошло до их личностей в ту ночь. Она повернулась и мягко натянула свою рубашку, пока он не смотрел, прежде чем позволить простыне упасть.
– Но я никогда не буду загадывать желание, Айзек.
Большая, довольная улыбка преобразила его лицо, когда она повернулась к нему. О, черт. Она расслабилась и снова назвала его имя.
– Это значит, что я могу уйти?
– она сложила руки на поясе, подзадоривая его сказать «нет».
– Куда ты собираешься идти?
– Назад домой.
Он поднял бровь:
– А где твой дом на самом деле?
– Разве мы уже не обсудили это?
– она все еще не могла решить, что за игру он вел. Если бы он знал, что она человек, он бы не говорил о том, что разрешает ей уйти, не так ли?
Он вздохнул:
– Ладно, я отвезу тебя.
Ей все еще было больно, но даже пара часов дискомфортной ходьбы были лучшей альтернативой, чем провести наедине с ним еще больше времени.
– В этом нет необходимости. Я привыкла ходить.
– Нет, это необходимо. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы самостоятельно добраться до дома Долема Луциуса от сюда.
– А здесь, это где?
– снова спросила она.
– Мой дом на внешнем восточном круге гоблинских земель.
Она застонала. Это путешествие заняло бы почти весь день, если бы она пошла пешком.
– Тогда я была бы признательна, если бы ты выделил одного из своих королевских слуг, чтобы отвезти меня в экипаже.
– У меня здесь нет никого, кто может отвезти тебя. Я отвезу тебя сам.
– Что ты имеешь в виду? Где они?
– Где кто?
– Твои слуги.
Он покачал головой:
– Я не держу слуг возле себя.
– Что?
– если это была правда, тогда определенно был тем, кто ее раздевал. Как она сможет снова смотреть ему прямо в глаза, зная, что он видел ее голой?
– Почему нет?
Он только пожал плечами.
– Это место кажется столь тихим и комфортным, - она бросила взгляд на холодный камень очага, - что я не могу представить короля гоблинов без уймы слюнявых слуг и своры приспешников, все время вьющихся вокруг.