Гретель и ее бесы
Шрифт:
– Думаю, да, – с серьезным видом отозвалась Гретель. – Ты же помнишь – капля святой воды освящает море.
– Значит, достаточно бросить один ноготь с руки…
– Фу! – Девочка пихнула брата локтем. – Гадость какая!
– Фройляйн Блок! – Голос сестры Агнес напоминал удар хлыста. От неожиданности Гретель подпрыгнула на скамье. – Встать!
По классу прошелестели смешки. Здесь по большей части собрались отпрыски крестьян и мастеровых от шести до пятнадцати лет. Чтобы изучать Закон Божий, не требовалось разделять детей по возрастам, как в обычной школе, посещать которую Гензель и Гретель,
Девочка нехотя поднялась.
– Повтори мои последние слова, – отчеканила сестра Агнес.
Гретель замялась, пытаясь сообразить, что же случилось, когда язычники на свою беду вскрыли-таки могилу Леонтия Халдейского. В голове крутилась лишь тыквенная каша, в которую Гензель предложил бросить ноготь святого. В этот момент из-за спины раздался шепот:
– Небеса разверзлись, и ударил гром.
– Когда язычники потревожили мощи святого Леонтия, – радостно затараторила Гретель, – небеса разверзлись, и ударил гром!
– Чушь! – бросила сестра Агнес. – После занятий отправишься на кухню вместе с дежурными. Надо привести в порядок котлы, помыть их и начистить до блеска!
Гретель тяжко выдохнула и рухнула обратно на скамью, а сестра Агнес двинулась дальше. Сейчас она уже напоминала не сушеную воблу, а долговязую цаплю, бредущую по болоту. Ученики же походили на притихших лягушек, не желающих оказаться в птичьем клюве.
Посреди класса стояла пузатая металлическая печь на кривых, похожих на львиные лапы ножках. Составленная из нескольких секций жестяная труба уходила в потолок. И печь, и труба были холодными – огонь в топке монахини разводили не раньше, чем на оконных стеклах появлялись морозные узоры, а слова молитв срывались с губ вместе с облачками пара. Выждав, когда сестра Агнес окажется по ту сторону печи, Гретель оглянулась. Она хотела знать, кто «удружил» ей, и столкнулась взглядом с Нильсом Дельбруком. Его худое лицо напоминало застывшую маску, голубые глаза смотрели без всякого выражения. А из уголка рта, как обычно, торчала палочка от леденца.
Юноша перегнулся через парту и негромко произнес:
– А правда, что твоя мать по ночам раздевается и в таком виде бегает по лесу? Я слышал, она сумасшедшая!
Девочка ощутила, как вспыхнули щеки, и резко отвернулась. Она знала, что Гензель все слышал, и схватила его за локоть прежде, чем он успел повернуться и ответить Нильсу.
– Что?! – прошипел Гензель. – Мне уже надоело терпеть эти…
– Тихо. – Гретель бросила на младшего брата суровый взгляд. – Хочешь, чтобы и тебя отправили котлы драить?
Мальчик что-то проворчал в ответ и с недовольным видом уставился в раскрытое Писание.
Сестра Агнес не терпела, когда на ее занятиях кто-то отвлекался или болтал. Но если дисциплину нарушал сынок местного пастора, коим и являлся Нильс Дельбрук, с монахиней происходило нечто странное. Казалось, ее глаза поражала слепота, а уши – глухота. Из церковных проповедей и школьных лекций Гретель узнала, что небеса весьма изобретательны по части наказаний. Но чтобы так выборочно…
Над зданием школы возвышалась квадратная башенка. Каждое воскресенье, в полдень, одна из монахинь дергала за витой шнур, что свешивался с потолка в прихожей. Для детей, посещавших воскресную школу, удар колокола на башне означал, что уроки закончились и можно отправляться по домам. А пока Гретель слышала вздохи, сопение и ерзанье – имей нетерпение собственный запах, он бы точно перебил долетавший со двора тыквенный аромат.
– …Когда же чума и проказа поразила каждого первенца в царстве, язычники наконец раскаялись. – Сестра Агнес, похоже, не понимала, что накануне Праздника Урожая никто не хочет слушать о чудесах святого Леонтия. И уж тем более о чуме и проказе, поразившей его мучителей.
Гулкий колокольный отзвук еще не успел растаять над черепичной крышей, а класс уже наполнился криками, смехом и грохотом отодвигаемых лавочек. Дети хлынули к выходу, уже не обращая внимания на сестру Агнес, призывавшую их к порядку.
В проходе Гретель кто-то толкнул. Она оглянулась и увидела Нильса, за спиной которого ухмылялись Йозеф и Курт. Первый был сыном пекаря и целыми днями месил тесто. Второй разгружал вагоны на железнодорожной станции. Что у одного, что у другого руки напоминали бревна.
– Знаешь, я слежу за тобой, ведьма, – сказал Нильс. В отличие от своих приятелей, он не улыбался.
Сын пастора выглядел не по возрасту строго – белая рубашка выглажена, жилет застегнут на все пуговицы, короткие брюки заправлены в кожаные гетры. Волосы Нильс Дельбрук укладывал на пробор, подражая отцу. Казалось, этот юноша рожден, чтобы однажды надеть облачение священника.
– За собой последи, – произнесла Гретель, напуская на себя безразличный вид. На самом деле под взглядом этих холодных, похожих на осколки церковного витража глаз ей делалось не по себе.
– Отстань от нее, – сказал Гензель, возникая между сестрой и сыном пастора. – Если хочешь найти ведьму, присмотрись к своей мамаше.
Гензелю было всего тринадцать. Такой же светловолосый, как и сестра, он был на полголовы ниже нее. И на целую голову ниже Нильса. Впрочем, рост и размер кулаков сейчас не играли никакой роли – Дельбрук-младший все равно не стал бы драться с Гензелем. Для подобных делишек у него имелись Йозеф и Курт.
Чувствуя, что сейчас брату крепко достанется, Гретель схватила его за руку и попыталась утащить прочь. Гензель не сдвинулся с места. Крылья его носа, вздернутого и усыпанного веснушками, свирепо раздувались.
– Что, снова будешь прятаться за спинами дружков? – поинтересовался Гензель. – А слабо выяснить отношения один на один, как это делают мужчины?
Нильс наградил мальчишку безразличным взглядом, переложил палочку леденца из одного уголка рта в другой и произнес:
– Идемте, парни. Поговорим с этой мелюзгой позже.
Нильс двинулся в сторону выхода, Йозеф и Курт затопали следом.
Только сейчас Гретель заметила в руке у Нильса пузатую книгу в красном кожаном переплете. Это, конечно же, был «Трактат о ересях, или Жернова ведьм» – руководство для инквизиторов, написанное два века назад. Там говорилось об ужасных деяниях дьявола, о колдовстве и о том, как бороться с ведьмами. Гретель знала, что особый интерес у Нильса Дельбрука вызывает раздел о пытках и дознаниях.
– Не надо было меня останавливать, – проворчал Гензель, рывком освобождая руку. – Я бы ему показал…