Гретель
Шрифт:
Он летал осмысленно и самозабвенно. Вот ведь какая штука – он всегда знал, как это делается. Сначала идёшь, ступая неспешно, осторожно, как по первому осеннему ледку. Потом, понимая, что твердь земная выдержит твой вес, шагаешь смелее, ставишь ногу всё крепче, и вот сила твоя и сила земли соединяются, дополняют друг друга, и ты понимаешь, что шагаешь уже не по земле, а по воздуху. А эта крошечная прослойка воздуха под стопами… как победа над всеми силами сразу. Юрик шагал по воздуху, поднимаясь всё выше и выше. Потом пришло осознание – незачем глупо перебирать ногами. Он, Юрик, сам себе хозяин, он силён и свободен, он сливается
– Где она? – спросил он сразу после пробуждения.
– Ушла, – равнодушно ответил Гарик.
Он сидел в кресле и совершенно буднично листал книгу.
– Да что ты говоришь! Быть такого не может.
– Сказала, что уходит навсегда. Это она не врёт, кстати.
Юрик встряхнулся и сел.
– А ты-то почём знаешь? А.. вижу, знаешь… Не первый раз таких чудиков приводит, правда?
Гарик неопределённо пожал плечами, почесал лоб и кивнул.
– И сколько с меня?
Гарик снова пожал плечами.
– Нисколько. Не знаю.
Юрик удивился.
– В смысле? Это что… типа искусство ради искусства?
Гарик только молча страницу перевернул.
– Знаешь что? Так не пойдёт.
И пошло по-другому, как Юрик захотел.
А теперь перед Юриком лежали лоскутки чужого чуда. Лоскутки деловито сшивались, полотно росло… и это пугало.
Он медленно повернул послушное колёсико мыши. Картинка увеличилась. Блёклые краски некачественного изображения расползлись, черты размылись. Какого цвета глаза, где теряются брови – не понять. Просто лицо.
– Ну что там интересного? – Гарик глянул через плечо.
– Ничего. Так. Я тут подумал… после этой сменим квартиру.
Чудо пятое
Всю дорогу она молчала. Юрику было неловко. Казалось бы, чего? Ну, не хочет человек трепаться. Не все клиенты настроены с ним разговаривать. Но они не молчали так. В молчании Гретель ему чувствовалось что-то победное и торжественное. Вот она легко и неторопливо уселась на сиденье рядом с ним, щёлкнула ремнём безопасности, вытянула ноги в потёртых замшевых ботинках и сложила руки на коленях. И застыла – спокойная, как гранитный Сфинкс. Юрику захотелось отодвинуться.
Они ехали через весь город, петляя по улицам, а дворники размазывали весенний ливень по лобовому стеклу. И от Гретель пахло ливнем – её серое шерстяное пальто напиталось весной, сырые волосы повисли сосульками. Юрик включил печку. Пальто запахло овечками.
– Приехали, – сказал коротко, грубо, как нельзя говорить с клиентами.
Гретель молча вышла.
Юрик злился – на себя, на свою глупость, на то, что накручивает себя, как истеричная пенсионерка. Но поделать ничего не мог. Когда таблетка ключа провалилась в подъездный замок, у него было только одно желание – послать всё подальше, сесть машину и свалить.
Гарик встретил у дверей, застенчиво улыбнулся. Это он умел – такой беззащитный, очкастый, просто единственный внучек в большой профессорской семье. Гретель тоже улыбнулась – безлико и вежливо, кивнула и сразу прошлёпала мокрыми ботинками в комнату. Юрику захотелось её убить.
– Замечательная лампа, – мягко сказала она.
Зелёный свет в серой полутьме комнаты, уютный островок среди ненастного дня – лампа светила ненавязчиво и таинственно. Юрик словно впервые увидел её.
– Можно куда-нибудь повесить на просушку?
– Простите, что?
– Пальто. Я повешу на батарею? – она двигалась спокойно, по-хозяйски. – Ой, простите, ботинки… я сейчас.
– Если не хотите, можно не снимать.
– Нет, ну что вы… А долго это будет продолжаться? Просто я тороплюсь.
А вот это показалось обидным Гарику. Его лицо обиженно подёрнулось, будто стянулось паутиной. Эй, девочка! Тут вообще-то чудесами торгуют, а не колбасой.
– Нет, как бы… не долго…
– Примерно полчаса, – Юрика всё это уже начало выбешивать, – Но зависит от вас, от вашего восприятия. Максимум – час.
– А я успею? – строгий внимательный взгляд.
Ё-моё, ну за что?
– Не волнуйтесь, там время идёт по-другому. Это же сон. Во сне бывает, что человек несколько дней пережил, а на самом деле прошло минуты три.
– Понятно. Можно воды?
– Конечно.
Конечно же! Что там ещё? Чай с лимоном? Бутер с дорадо? Счас, только скажите! Чёрт.
Юрик принёс стакан с бутилированной водой. Девица вынула из сумочки таблетку, закинула в рот и запила.
– Простите… – Гарик потерянно взирал на неё. – Но если это… То есть, я хочу сказать…
– Мой коллега спрашивает, не является ли данный препарат психо-активным средством или транквилизатором? – холодно припечатал Юрик.
– Ну что вы, – Гретель бесцветно улыбнулась, – Противозачаточное. Просто с утра забыла, а сейчас вот вспомнила.
У Гарика отвисла челюсть.
Гретель уснула сразу – спокойно и легко, с той же бесцветной улыбкой на губах. Юрик выдохнул, мысленно выматерился и отправился на кухню к своему термосу. За окном нещадно лило. Потоки воды медленно несли по асфальту пластиковую бутылку. Юрик наблюдал за ней, и ему всё казалось, что бутылка вот-вот застрянет. Но она всё тащилась, тормозя брюхом на каждом шагу, а потом вдруг закрутилась, прибавила скорости и скрылась за поворотом. И ведь так внезапно! Прямо не мусор, а целая драма. Тьфу. Юрик хлебнул кофе, обжёг губу, послал всё на три буквы и углубился в созерцание телефона – как в ванну залез.
Где-то в холодных мутных водах плыла себе пластиковая бутылка. Всё равно застрянет. Сколько там такие бутылки разлагаются? Лет двести? Тысячу?
– Эй, кофе плесни.
– Допивай, – Юрик подвинул термос.
– А она заспалась.
– Вот и славно. Отдохнёт. А то всё торопилась.
– Пойду, проверю.
– Да сиди ты, ну её к лешему. Гарик!
– А!
– На меня напала скука, уныние и понимание бренности мира.
Гарик прыснул в чашку.
– Ну, это норм вообще-то. Весеннее обострение. У меня что ли, думаешь, не бывает?