Грезы Афродиты
Шрифт:
Они в унисон рассмеялись.
— Да брось, Эми.
Эмили еще раз искренне улыбнулась и принялась выбирать снимки, нужные ей для описания мероприятия.
«Друг… просто друг». — Слова Эмили, как надоедливая пластинка, продолжали крутиться в голове Эрика, оставляя все новые и новые раны на изнывающем от боли сердце. Сомнений нет, он сам виноват в этом страхе. Страхе быть отвергнутым и потерять даже то малое, что их связывает. Но побороть и искоренить эту выедающую волю неуверенность он, увы, не мог.
Она ведь была особенной. Той, про кого говорят
Взгляд Эрика невольно упал на ее руки, на эти длинные пальцы, что бережно раскладывали фотографии. На миниатюрную фигуру, круглые, размером с грейпфрут, бугорки под белой майкой. На аккуратные икры, красивый изгиб которых проступал через ткань голубых джинсов, и нос… Этот волшебный кончик носа, всегда смотрящий вверх, будто томящийся в ожидании, пока на него сядет бабочка.
Это душило его и одновременно помогало дышать. Жить робкой надеждой на то, что придет тот самый, вожделенный всей душой момент, и он наконец распахнет… выпустит весь этот бушующий и сжигающий изнутри ураган чувств, который ее покорит и навеки сольет с ним в бесконечном танце затмевающей звезды любви.
Часы в офисе показывали ровно два. С легкой болью в спине, но не скрывая улыбки, Эмили вышла из кабинета Мартиши. С приятным чувством вновь сданной в срок работы она посмотрела в сторону матовой стеклянной двери, позади которой и пряталось то самое сердце журналистского котла, — кабинет, как все ее называли, ведьмы Лукреции Эмерсон, шеф-редактора и основательницы журнала.
«Вот объективно если, сколько раз меня должны были уволить? Вот сколько? А почему я еще тут? Почему я делаю все намного быстрее других, даже когда, казалось бы, и успеть-то нереально? А? Да потому что я талантище! Блин, и ведь реально так. Даже Дэвидс, наверно, уже смирилась с моими опозданиями. Я ведь настоящая маэстро журналистики! Ма-эс-тро! Звучит-то как! А это значит, что и рост должен быть тоже стремительным, так же? Так. Нет, прав дружище мой, прав Эрик. Это мой шанс, и упустить его сегодня я просто не могу. В конце-то концов, ну не съест же она меня… Ведь не съест?» — подумала Эмили и уверенно направилась в сторону кабинета.
Уютная комната, освещенная панорамным окном с видом на Бруклинский мост, была со вкусом обита красным деревом. За массивным лакированным столом восседала Лукреция. Уже в возрасте, но довольно эффектная дама с окрашенными в пепельный цвет волосами. В восьмидесятые она не сходила с обложек модных журналов, участвовала в различных дефиле и была желанной гостьей на любом значимом городском мероприятии. Поэтому до сих пор, даже несмотря на постоянные боли в ноге после аварии, она всегда грациозно вышагивала и безупречно держала осанку.
— Да-да. — Услышав осторожный стук в дверь, Лукреция элегантно поправила красный блейзер от Louis Vuitton.
— Миссис Эмерсон. — Журналистка робко вошла в кабинет и подошла к столу.
Лукреция посмотрела
— Как две капли воды, — тихо вырвалось из уст основательницы журнала.
— Простите, мэм?
— А вы, собственно… — тут же сменила тему Лукреция.
— Эмили. Эмили Уайт, мэм. Я у вас работаю.
— Да? Недавно, наверное. — Лукреция изящно откинулась на спинку мягкого велюрового кресла болотного оттенка. — Вы присаживайтесь, присаживайтесь.
— Спасибо, мэм, но я лучше постою, — вежливо улыбнулась Эмили. — Насиделась, если честно, за сегодня уже.
— С чего вы взяли, что это была просьба? — вопросительно подняла бровь Лукреция.
— Ой… — тут же занервничала Эмили. — Просто… Простите, я…
— Вы что, боитесь? — холодно перебила Лукреция.
Эмили, теребя пальцы, неуверенно кивнула.
— У меня в редакции нет места страху, юная мисс Уайт, — хладнокровно сказала начальница.
— Простите, мэм, я волн…
— К делу, — снова грубо перебила Лукреция.
— Мэм, вы знаете… Наверно, не берите в голову. Я… Да и не срочно было… Лучше пойду, — окончательно переволновалась Эмили, сделав шаг назад.
— Мне вас уволить? — как-то пугающе спокойно спросила Лукреция и посмотрела на недавно сделанный маникюр вишневого цвета.
— Ув… Как уволить? — По телу Эмили тут же промчалась дрожь.
— А мне здесь не нужны неуверенные в себе сотрудники. — Лукреция резко встала и авторитарно уперлась руками о столешницу.
Слова основательницы журнала будто нокаутирующей оплеухой влетели в сознание Эмили, моментально окутав и без того хаотичные мысли беспросветным туманом. Но даже через него она отчетливо слышала свой громыхающий эхом по вискам внутренний голос: «Какая ж я дура! Ну курица тупая! Зачем?! Зачем я его послушала?! Теперь-то что делать? Ну вот что, блин?»
— Я хочу должность редактора рубрики «Секреты закулисья». Я достойна, и вообще это… это моя мечта. Вот, — вытянулась в струнку, как на детском утреннике, Эмили и вложила всю волю в прыжок через страх.
Она, конечно, ожидала всякой реакции, но не такой. Не этого смеха — истеричного, звонкого, переходящего в ржание спаривающейся лошади, который заставлял не просто краснеть, а по-детски плакать.
— Простите, мисс Уайт, но вы же понимаете, насколько абсурдна ваша просьба? — сквозь смех произнесла Лукреция. — У вас нет ни знаний, ни опыта, ни характера, и, уж простите за откровенность, журналистского стержня тоже нет.
— У вас, наверно, тоже не было его… опыта-то этого, — сдавленным голосом произнесла Эмили, чувствуя, что от обиды вот-вот расплачется.
— Не было… Но я всегда, слышишь, всегда была уверена в себе! Держала хватку! Да я готова была разорвать за материал, у меня огонь в глазах горел, Уайт! Пылал он в них, понимаешь?! — сорвалась и ударила кулаком по столу Лукреция. — А ты? Что ты? Только сопли жуешь тут, стоишь и время мое тратишь!
— У меня тоже это все есть, — опустив глаза и буквально выдрав из себя последние силы, пробубнила Эмили.