Грезы Афродиты
Шрифт:
Казалось, из Лукреции сейчас пойдет пар.
— Да ты издеваешься?! Работать иди, пока и правда не уволила!
Эмили замерла и испуганно посмотрела на Лукрецию.
— Вон, я сказала! — еще громче ударила кулаком по столу основательница журнала и резко указала на дверь.
«Опять все испортила», — грустно подумала Эмили, окунаясь в соленую от внутренних слез реальность, и поковыляла к выходу.
Покинув кабинет Лукреции, она понуро добрела до кофемашины и сварила любимый напиток. Удерживая чашку обеими руками, чтобы из-за дрожи в пальцах не расплескать ее содержимое,
Эмили отчаянно пыталась понять, найти причину тому страху, что так дерзко обуял ее в кабинете Лукреции, но, увы, не находила. Раз за разом она прокручивала в голове самые тревожные моменты своей жизни, упорно пытаясь вспомнить хотя бы одну ситуацию, где она бы была в такой сильной власти этого мерзкого чувства. Даже когда она хоронила маму, оставшись один на один с жизнью, ей не было так боязно, как там, в этом «ведьмином сердце» журнала. Что уж говорить о лете, том самом, когда ей день за днем приходилось слоняться по Таймс-сквер, выпрашивая с табличкой в руках деньги, которых не хватало на колледж даже после ночных подработок. Ведь такого страха и в помине не было, а стыда-то – уж тем более.
Медленно, но верно давящий одним лишь своим фоном рабочий день подошел к концу, а царивший все это время стук по клавишам умолк. Размытый диск багряного солнца не спеша уплывал за горизонт и уступал свое место тьме. Эмили, так и не написав ни единого слова, пялилась в окно, безразборно тыкая по кнопкам клавиатуры, а затем лениво стирала получившуюся белиберду.
«Да пошла ты!» — в сознании журналистки неожиданно даже для нее самой рванул заряд всей этой накопленной и забродившей за полдня обидной ярости. Ярости, что была не просто потоком эмоций, а настоящим решением во что бы то ни стало показать этой ведьме, что она ошибается. Решением окончательным, бесповоротным и твердым. Возможно, роковым, но все равно твердым.
Недолго думая, Эмили вскочила с кресла и посмотрела по сторонам. Убедившись в своем полном одиночестве и на всякий случай пригнувшись, она осторожно пробралась к столу бывшего редактора рубрики «Секреты закулисья». «Ну, должно же тут быть хоть что-то. Должно!» — надеялась она найти любые, даже самые малые наброски того, чем занималась Джоанна. Того, что заставило ее уволиться и отказаться от дела. Ее! Джоанну, блин, Брикс! А затем Эмили, конечно же, воспользуется этим всем, дабы раз и навсегда утереть нос Эмерсон, и получит свое заветное повышение. Не сказать, что план выглядел продуманным и идеальным, но другого у нее сейчас не было.
Аккуратно пролистав все заметки, осмотрев ящики в столах и даже битком заваленное мусором ведро, она так ничего и не нашла. Отчаявшись, села в кресло и устало положила голову на стол.
Часы показывали семь часов вечера, а Эмили так и продолжала отлеживать ухо, грустно следя за шагами секундной стрелки. «Домой, наверно, пора», — смирившись с поражением, подумала она и, неловко потянувшись, уронила на пол коврик для компьютерной мыши. «Еще и корова», — тут же мысленно отругала
«Вот же оно!» — воодушевленно подумала Эмили, разглядывая снимок. Чувствуя, как учащается ее пульс, она осторожно положила находку на стол и сфотографировала.
— Эми?! — неожиданно раздался за спиной знакомый голос.
— Эрик! — взвизгнула от испуга та, чуть не выронив смартфон на пол. — Ты! Ты чего тут?!
— С полей, за вещами.
Эрик устало подошел ближе и обратил внимание на привлекающее своей яркостью фото.
— Брикс, что ли, забыла? — Он повернул снимок на столе.
— Не знаю, — пожала плечами Эмили. — Искала тут ее заметки, дописать статью надо. Лукреция так-то задание дала… Ну, мол, посмотреть, как я себя проявлю, все дела, и увидела вот. — Она с трудом подбирала слова, стараясь звучать убедительно.
— Так ты ходила к ней? Серьезно?! Эми! Это же…
Эрик импульсивно рванул к ней и в искреннем порыве радости попытался обнять, но Эмили, прижав смартфон к груди, резко отступила.
— Надо… Может… может, отметить? — неловко продолжил он, опустив руки.
— Прости, — смущенно прошептала Эмили и, в спешке накинув джинсовую куртку, тут же помчалась к выходу из офиса.
— Эми, постой! Постой же! Я не хотел!
Незадачливый коллега, будто ожидая, что она вернется, все сверлил взглядом закрытую с той стороны дверь. Эрик понимал, что поспешил, что нарушил ту заветную дистанцию, которую так свято всегда соблюдал. Поддался эмоциям… желанию радоваться, праздновать вместе с ней. А сам… сам даже боялся позвонить, узнать, как она. Ведь если бы с Лукрецией все прошло не так и Эмили бы нуждалась в утешении и поддержке — хотя бы словом, хотя бы звонком, — то он был просто обязан набрать ее номер, но снова, увы, не решился.
С силой ударив кулаком по столу, Эрик тут же возненавидел себя и уныло склонился над снимком клуба. «Сраный Вавилон», — алая надпись будто ожила в отражении его глаз и закровоточила. Каждая буква в ней, казалось, источала опасность, заставляла волноваться. «Да не пойдет она туда, хватит накручивать. Она же сказала, заметки искала», — подумал он и, схватив фото, разорвал его на мелкие кусочки, а затем затолкал как можно ниже в мусорное ведро.
В мрачной комнате продолжало висеть молчание, а часы так и показывали девять вечера.
«Дура! Вот же дура! Ну почему я с Эриком-то не осталась? Праздновали бы сейчас в каком-нибудь ресторане мной же придуманную победу. Да блин, хотя бы взвесила все последствия, а не бежала сломя голову в этот гребаный клуб. И что я хотела этим доказать? Вот что? Что мой страх в кабинете ведьмы был исключением каким-то? Что я ничего не боюсь? Дура! Дура! Как же я ошибалась…» — прокрутив пролетевший за секунды в голове день, Эмили вновь перенеслась в мрачную комнату, где сейчас стояла перед роковым, как она считала, выбором, и уже точно понимала, что не просто боится, а испытывает нечеловеческий ужас.