Грезы любви
Шрифт:
Пламя уже полыхало под четвертым еретиком. Вой несчастных сливался со свистом беснующегося ветра. Ричард подумал, что с него достаточно. Чувствуя горечь во рту, он потянул за поводья, нежно понукая Шэдоу.
— Поехали, — прошептал Ричард, уставший до глубины души от этого мерзкого представления.
— Милорд! — послышался голос снизу.
Решив преподнести карлику урок, Ричард поднял кнут:
— Прочь, я говорю. — Ричард развернул коня, чтобы хлестнуть, но спохватился — это был вовсе не карлик. В его сапог вцепилась женщина, и не просто женщина, а та самая леди, что изображена на портрете. Она так отчаянно рыдала, что по
— Пожалуйста, спасите его. Умоляю вас. Мой отец…
«Да, конечно, только назови его, и я все сделаю», — подумал Ричард, тронутый ее отчаянием. Затем вспомнил о своих отношениях с королем.
— Чего тебе надо? — холодно спросил он.
Капюшон плаща свалился с головы девушки, и каскад роскошных каштановых волос рассыпался по плечам. Красновато-коричневые пряди отливали золотом в свете костров. Какая жалость! Ей не следовало смотреть, как сжигают дорогого человека. Сердце его сжалось. Он знал этот ужас, который обрушился на бедняжку. Потерять отца по прихоти короля. Он помнил это.
— Пожалуйста, — молила женщина. — Сделайте что-нибудь. Помогите мне.
Ее юное прекрасное лицо содрогалось от слез и отчаяния. Она продолжала цепляться за его ногу. Ее сильные пальцы больно впились в ногу Ричарда сквозь кожу сапога, пробуждая его спящую совесть. Он хотел помочь ей, хотел успокоить ее: ведь перед ним стояла женщина его мечты. Но как бы сильно он ни хотел ей помочь, это было слишком рискованно. Она обратилась к нему слишком поздно. Прошли те времена, когда он считал себя королевским рыцарем. Сейчас он жил для одной-единственной цели. И он не станет подвергать опасности свою миссию даже ради того, чтобы помочь убитой горем женщине. Конечно, благородный дворянин должен был бы ей помочь. Но что такое благородство? Он уже не знал ответа.
Женщина истерично рыдала, закрыв рот кулаком.
— Вы же близки к королю. Я знаю, что это так. Вразумите его. Если у вас есть сердце, если у вас есть душа, прекратите это безумие и спасите моего отца! — кричала женщина.
Отец… При этой мысли у Ричарда похолодело в груди. Бедная женщина! Она напомнила ему все то, что случилось в его доме. На какой-то миг он даже представил, что поможет ей. И сразу увидел себя обезглавленным. Эта участь ждала каждого, кто помогает лоллардам. Они были не просто еретиками, стремившимися покончить с абсолютной властью церкви. Три дня назад их схватили в Элсаме, где они собрались, чтобы свергнуть короля. В отличие от других разрозненных еретиков, секта лоллардов состояла из мелкопоместного дворянства, рыцарей, купцов. Среди них было несколько влиятельных дворян, что делало их заговор опасным для короля Генриха.
— Милорд! — Она дергала Ричарда за сапог: дорогие минуты уходили, и она, глядя на него как на спасителя, спросила:
— Что скажете, милорд?
— Барышня… — начал Ричард, не зная, что ответить.
Хотел бы он, чтобы ее отец узнал то, в чем Ричард не сомневался. Что королю Генриху Пятому довелось стать одним их самых великих монархов Англии. Что было мало надежды свергнуть его. Что человек, который хотел дожить до появления внуков на свет, не должен был гневить его величество короля. Ричард посмотрел на леди бездушным взглядом. Он знал: чтобы выжить в этом жестоком мире,
— Ничего нельзя поделать, барышня, — холодно произнес Ричард. — Такова воля короля.
Он навсегда запомнит ее отчаянный вопль, полный скорби и боли. Затем, когда последний еретик пронзительно закричал, корчась от боли, она повернулась и ринулась обратно в толпу. Подбежав к огню совсем близко, женщина начала отчаянно молиться, прощаясь с родным человеком.
Дрожа всем телом, Ричард закрыл глаза, пытаясь вычеркнуть из памяти все увиденное и услышанное. Повернув коня, он вместе с оруженосцем исчез под покровом ночи в темноте этого сумасшедшего мира. Последнее, что осталось у Ричарда в памяти той злополучной ночью, был раздирающий душу крик женщины. Женщины, чей портрет уже жег ему сердце.
1
Год спустя
Спокойно… Спокойно, — уговаривал себя Ричард. Он слизывал с губ соленый пот и целился из ружья. — Держи крепко и целься в сердце.
Лорд Ричард Эвери, первый граф Истербай, опирался на ствол поваленного клена. Он нацелил ружье на величественного оленя с разветвленными рогами. Грациозный зверь медленно повернул голову, и темно-коричневые глаза встретили взгляд Ричарда. В этих отрешенных немигающих глазах было столько достоинства, что Ричарду стало жалко убивать оленя. Но как прекрасно смотрелись бы эти рога, повешенные над камином в большом зале! Более того, такая туша могла прокормить целую армию.
— Стреляйте же, сэр, — шептал рыжеволосый оруженосец ему через плечо.
— Не сейчас, — ответил Ричард.
Олень продолжал пристально смотреть на него. Завалить зверя будет нелегко. Хотя, благодаря последним изобретениям, оружие значительно улучшилось, все же оно было несовершенным и больше подходило для сражений, чем для охоты. Но Ричард купил последнюю дорогую модель с улучшенным спусковым крючком, позволявшим плавно подносить запал к пороху простым движением пальца. Плавные движения делали выстрел более точным. Ричард почувствовал, как возбужденно заколотилось сердце. Ему нравилось отвечать на вызов! Зверь напряг каждый мускул, как будто почувствовал восторг Ричарда, услышал его сдержанное дыхание, почуял азарт охоты.
— Давайте, граф Ричард, — с нетерпением зашептал Перкинс.
— Не называй меня графом, — вполголоса буркнул Ричард.
— Хорошо, лорд Ричард, но надо стрелять. Он уже почуял запах пороха и сейчас умчится быстрее молнии. Стреляйте!
Ветер трепал золотые волосы Ричарда, ниспадавшие на широкие плечи, и доносил до зверя запах серы и человека. В какой-то момент Ричард почувствовал, что шанс ускользает. Боясь, что олень уйдет, он быстро дернул спусковой крючок. В этот момент сзади зашуршал папоротник, и кто-то выскочил из леса.
— Граф Истербай! Это провидение, что я вас нашел, — произнес хриплый голос.
Пуля ударила в березу. Олень рванулся, ломая ветки.
— Черт бы вас всех побрал, — ругался Ричард, вытирая пороховую копоть под глазами тыльной стороной руки, выстрел звенел в ушах. Он встал и подбоченился, чтобы отчитать того, кто спугнул оленя. Обернувшись, Ричард обнаружил монаха Эдмунда, который смотрел на него с ангельским выражением лица. Похожий на откормленного седовласого херувима, он перебирал деревянные четки толстыми короткими пальцами и улыбался Ричарду как дитя.