Грезы любви

Берд Джулия

— Безопасность! Ты готов на любую подлость ради собственной безопасности. Наверное, твой отец погиб потому, что не искал этой самой безопасности, а жил по совести.

От ярости у Ричарда даже губы побелели.

— Да что ты знаешь о моем отце?

— То, что ты мне рассказывал. Ты сам говорил, что твой отец предпочел смерть отказу от своих убеждений. А ты, Ричард, душу продал, чтобы угодить королю. И довольно дешево продал!

— Замолчи! — взревел Ричард. — Черт бы тебя побрал, женщина! Ты ведь ничего не знаешь о моих планах. Но я заткну тебе рот, ты будешь у меня молчать!

Тремя быстрыми шагами Ричард подошел к ней и, схватив за руки, резко дернул к себе. Его красивое лицо

исказилось таким гневом, что Тэсс пожалела о сказанном. Она уже не была уверена в своей правоте. Ведь лолларды страдали за веру, которой Тэсс даже никогда не интересовалась. И если бы леди Гертруда не была в опасности, Тэсс вряд ли волновалась бы за судьбу узников. Все эти мысли мгновенно пронеслись у нее в голове. Чем я лучше Ричарда, кто дал мне право заставлять его жертвовать собой?

— Такая высокомерная женщина, уверенная в своей правоте, не должна быть глупой, — чуть снисходительнее сказал Ричард. Резко схватив голову девушки, он приник к ее губам. Тэсс не сопротивлялась. В ответ она сама начала страстно целовать Ричарда. Она сознавала, что делает что-то не то, но была не в силах оторваться от его губ, слишком велико было наслаждение. Его грубая сила была подобна порыву ветра в летнюю грозу. Тэсс казалось, что она не смогла бы оттолкнуть Ричарда, даже если бы он был самим дьяволом. В его руках она чувствовала себя живой, желанной. Как же ты прекрасен, Ричард, — думала Тэсс, гладя рукой его волосы. Они продолжали стоять, прижавшись друг к другу и закрыв глаза. Потом Тэсс облизала слегка вспухшие от поцелуев губы и высвободилась из объятий. Только теперь она осмелилась открыть глаза. Ричард внимательно смотрел на нее. Девушка вдруг осознала, что они уже давно понимают друг друга без слов. Ей захотелось вновь прижаться к Ричарду и шептать ему нежные слова.

Но она сделала все наоборот: вытерла губы рукой и состроила презрительную гримасу.

— Не будь таким самоуверенным. Если другие тишины пьянели от твоих поцелуев, то я вижу тебя насквозь.

Ричард разразился смехом.

— Тэсс, у меня и в мыслях не было опьянить тебя.

— Ты можешь смеяться сколько угодно и над чем угодно, веселый граф Истербай. Ты можешь истратить мое приданое, если пожелаешь. Но я буду презирать тебя до тех пор, пока лолларды не будут на свободе.

Негодуя, Тэсс одернула платье и с гордо поднятой головой направилась к двери. Ей хотелось сказать Ричарду еще что-нибудь обидное, но она не нашла нужных слов.

— Сегодня вечером будет пир в честь епископа Киркингама. Ты должна быть за столом рядом со мной, — абсолютно спокойно произнес Ричард. От удивления Тэсс остановилась, с интересом ожидая, что же будет дальше. — Тэсс, ты будешь вести себя как подобает любезной хозяйке замка. Хоть мы оба по разным причинам ненавидим церковь, нам придется держать себя в руках. Епископ уже заподозрил что-то неладное. Нам надо постараться развеять его подозрения.

Тэсс, заинтригованная словами Ричарда, обернулась.

— У епископа есть основания бояться тебя?

— Тэсс, я не хочу, чтобы епископу показалось, что в наших отношениях не все хорошо, — уклонился от прямого ответа Ричард. — Тебе подобает вести себя почтительно по отношению к своему лорду. Прошу тебя выполнить эту просьбу.

— О да, милорд, я буду послушна как овечка. Наградой за мое хорошее поведение будете вы сами, — злобно ответила Тэсс и вышла, хлопнув дверью.

12

С глухим ударом Ричард вонзил копье в мишень в виде деревянного воина. Манекен стоял на краю турнирного поля. Толпа дружно аплодировала. Натягивая поводья, Ричард придержал разгоряченного боевого коня и с удовлетворением посмотрел на сбитое чучело, затем с победным криком пронесся мимо рядов зрителей,

приветствуя толпу в знак признательности. Это обычное ночное зрелище, устроенное в честь епископа, освещалось множеством факелов. Их было так много, что на турнирном поле было светло как днем. «Не удивительно, что Ричард обеднел», — мрачно подумала Тэсс. В небо поднимался едкий дым. Ричард скакал вдоль рядов зрителей, и его светлые волосы в свете огней отливали золотом.

Тэсс наблюдала за зрелищем, сидя рядом с епископом за невысоким ограждением под навесом. Чванливый епископ раздувал щеки и таращил маленькие глазки на молодых рыцарей, с трудом скрывая черную зависть к ним и громко фыркая. Это, однако, не мешало ему пользоваться присутствием рядом молодой хорошенькой женщины: епископ не спускал своей пухлой руки с ее колена. Позади них сидела вся свита епископа.

Под навесом, защищавшим от прохладного мартовского ветра, было вполне уютно. Тэсс глубоко вздохнула, вспомнив о Герте, заточенной в башне. Неподалеку стоял Тарджаман, не спускавший с Тэсс своих черных глаз. Тэсс с беспокойством думала, чего же он от нее хочет.

Но, взглянув на Ричарда, Тэсс забыла обо всем. Облаченный в доспехи, верхом на прекрасном коне, он выглядел очень мужественно. Он был таким красивым и желанным, что Тэсс даже удивилась своему недавнему желанию задушить его собственными руками. Она чувствовала, что не любить этого человека невозможно. «Не иначе, как сам Всевышний послал мне эту любовь, чтобы помешать свершиться убийству», — думала девушка.

Глядя на довольные лица обитателей замка, Тэсс понимала, что и они любят Ричарда. Всем нравилась его широкая натура. Но кто-то должен был посоветовать обедневшему графу не швырять деньги на ветер: взять хотя бы смолу, сожженную в многочисленных факелах, размышляла Тэсс.

Но Ричард был неисправим: не думая о деньгах, он овладевал всем, чего бы ни пожелал — будь то оружие или женщины.

Придерживая коня, Ричард осматривал многочисленную толпу. Тэсс, встретившись с ним взглядом, невольно смутилась, сердце ее часто забилось. Ричард бросил копье Перкинсу и пришпорил жеребца. Боевой конь рванулся галопом прямо к Тэсс.

Посторонним зрителям Ричард казался просто галантным рыцарем, ищущим благосклонности прекрасной дамы. Но Тэсс понимала, что он уже покорил ее сердце, и с испугом ждала дальнейшего развития событий.

Ричард подъехал вплотную к навесу и гордо взглянул на Тэсс. Разгоряченный конь нетерпеливо бил копытом. Сам же Ричард, закованный в доспехи, восседал в седле величественно, как король.

— Леди Тэсс, ваш платок, — крикнул он громко, чтобы всем было слышно.

Ричард протянул руку, чтобы получить платок прекрасной дамы и привязать его к копью. Другой рукой он искусно придерживал нетерпеливого жеребца.

— Платок, миледи! — Ричард не просил, он требовал.

Епископ, как и все собравшиеся, пристально смотрел на Тэсс. Он с любопытством ждал ее ответа. Тэсс вспомнила о просьбе Ричарда не показывать епископу, что в их отношениях не все гладко. От волнения у нее даже в горле пересохло. И все же она упрямилась, не желая подчиниться Ричарду, несмотря на их уговор быть благосклонной к нему, хотя бы на людях.

Тэсс встала и, подойдя к деревянному барьеру, любезно поклонилась графу.

— Милорд, я восторгаюсь вами! Вы одержали победу над деревянным воином!

В толпе раздался смех.

— Конечно, нужно много ума и сноровки, чтобы победить такого сильного врага, — продолжала осмелевшая Тэсс.

Епископ и его свита тоже захихикали.

Тэсс указала рукой на деревянный манекен.

— Деревянный воин тверд, а вы, милорд, мягкий. Ну что ж, мягкотелый муж — не так уж плохо. Мягкотелый — значит уступчивый, как я понимаю.