Грибница
Шрифт:
В магазине с постельными принадлежностями крысы устроили себе что-то типа яслей. В стопках с комплектами пастельного белья, в одеялах и на подушках они устроили гнёзда. Ткани были изгрызены и провоняли крысиной мочой. Отовсюду доносился писк новорожденных. Пол устилал толстый слой перьев и пуха из подушек. Витёк с трудом нашёл целое одеяло. Для этого ему пришлось забраться на самую высокую полку и переложить на другое место несколько верхних одеял из стопки, на которых лежала дюжина розовых новорожденных слепышей. Их мамаша возмущённо верещала из глубины полки и норовила цапнуть Витька за руку. Пришлось сбросить её на пол. О том, чтобы отправить туда и её потомство, Витёк даже не подумал — теперь для него это было равноценно убийству новорождённых человеческих
В спортивно-туристском магазине он прихватил спальник и побрёл к своему лагерю. Уже давно стемнело и, привыкший рано ложиться, да к тому же усталый и изрядно опьяневший от вина, Витёк завалился спать как только добрался до палатки.
На следующий день он проснулся с ломотой во всём теле, тяжёлой головой и нежеланием шевелиться вообще. Однако голод не тётка, и вскоре Витьку пришлось подняться чтобы приготовить себе поесть. После завтрака ему немного полегчало, и он даже нашёл в себе силы вычерпать вёдрами воду из своей вчерашней ванны и вылить её в мойку на кухне в кафе. Вечером его свалила с ног слабость и озноб. Витёк сообразил, что наверное простудился, когда разгуливал вчера с мокрой головой после купания. Он еле дотащился до аптеки и отыскал средство от простуды. Рекламка на упаковке обещала вылечить любые её формы за считанные дни. Витёк проглотил таблетку и с чувством выполненного долга отправился страдать в постель. Однако ни после первой, ни после второй и даже после третьей таблетки ему не стало лучше. Наоборот теперь к слабости прибавилась ещё и сонливость. Его мучила жажда, но ящик около печи, где оттаивали баклажки с минералкой, оказался пуст. Идти за водой вниз не хватило решимости. Так, страдая от жажды, он и уснул.
Следующее утро облегчения не принесло. Его шатало, лоб горел, во рту пересохло и вообще было противно как с перепоя. Нос заложило, а глаза воспалились и горели огнём. Витёк чувствовал, что без воды уже не может. К тому же кончались дрова и следовало сходить в аптеку за другим лекарством и каплями от насморка. Запихав в себя немного вчерашней холодной каши, Витёк поплёлся на нижний этаж за водой. Каково же было его изумление и ужас, когда вместо заледеневших бутылок с минералкой он нашёл только пластиковые ошмётки и ледяную стружку. Наученные Крысом, его сородичи «выпили» всю воду. Витёк застонал от огорчения: теперь, чтобы напиться ему придётся топить снег. Злой на весь белый свет, он побрёл к аптеке. Нашёл там другие таблетки от простуды и Нафтизин. Тут же закапал нос и машинально оглянулся, ища, чем бы запить таблетку. Ему было так худо, что он не сразу признал в ряду небольших стеклянных бутылок минеральную воду «Боржоми». Схватил две, помчался к печи, сунул их в трубу с выходящим тёплым воздухом, и с трудом дождавшись пока вода растает, выпил одну за другой обе бутылки. Вода освежила его, и Витёк отправился за дровами. Пока он принёс их от тополя (хорошо хоть, что заготовил вчера много), все его мышцы дрожали от усталости, а суставы выкручивала ноющая боль. Есть не хотелось.
Прибежал Крыс. Весь его вид выражал озабоченность состоянием хозяина: Крыс бегал вокруг, тревожно принюхивался к его запаху, стоял на задних лапках, опираясь передними о его ноги, но на плечо не лез. Видя тревогу любимца, Витёк наклонился, чтобы его приласкать и вдруг мир покачнулся и Витёк рухнул на пол, едва не придавив собою Крыса. Очнулся он в полной темноте, совсем окоченевший от холода и с яростной головной болью. На спине у него лежала какая-то тёплая тяжесть. Витёк застонал и попытался подняться. Тяжесть скатилась со спины и лицо защекотали длинные усы — это был Крыс.
«Что-то совсем меня развезло, — прохрипел Витёк. Горло сильно саднило, глотать было больно. — Надо бы мне в аптеку за водой и ещё таблеток». Шатаясь Витёк пошёл к эскалатору. Только чудом он с него не скатился. Ноги так дрожали, что Витёк еле переставлял их, его мутило от головной боли и температуры. Добравшись до аптеки, он распихал бутылки с водой
На следующий день его лихорадило, кидало то в жар, то в холод, дико болела голова и чудились кошмары. Вода быстро закончилась, но Витёк не имел сил сходить за ней в аптеку. Потом смог дотащиться до барной стойки, отбил горлышко у какой-то винной бутылки и напился вина. Оно временно подкрепило его и Витёк смог дойти до аптеки и назад. Он принёс все оставшиеся бутылки «Боржоми». Их было семь.
Понимая, что воду нужно экономить, что выбраться за снегом у него не достанет сил, Витёк заставлял себя терпеть, и пил по глотку только, когда от жажды язык прилипал к нёбу. Но потом он снова свалился в беспамятстве и во время очередного приступа горячки выпил всю воду. Сколько времени он пробыл в таком состоянии, Витёк понял, только когда болезнь отступила.
Он очнулся рядом с ведром наполовину полным талой воды (и когда это он ходил за снегом?) весь потный и укрытый одеялом из тяжёлой шевелящейся массы — крысы грели его. Как только Витёк пошевелился, зверьки стали разбегаться и вскоре рядом с ним остался только один его верный Крыс. Витька пробил озноб. Он оглянулся вокруг, с удивлением сообразив, что находится не в палатке, а около остывшего Булерьяна. Вероятно, он выбрался сюда, чтобы напиться из ведра, но сил на обратный путь ему не хватило, и он остался лежать на холоде. Если бы не Крыс и его сородичи, то он замёрз бы насмерть. Чувство признательности к другу затопило всё сознание Витька. Крыс дернул хвостом и зацокал на него зубами: «Иди в тепло, а то опять заболеешь!» Витёк послушался и забрался в палатку. Несколько часов он спал, а проснулся слабым и ужасно голодным. Болезнь отпустила его — это был новогодний подарок судьбы. До праздника оставалось три дня.
Витёк потратил их, отъедаясь после голодной недели и потихоньку собирая в лагере новогодние атрибуты. Ему посчастливилось найти небольшую искусственную ёлку на складе игрушечного магазина, но традиционных ёлочных нарядов там не было. Витёк заменил их золотыми украшениями из ювелирного магазина, каким-то непостижимым образом пропущенного летом Кириллом. Результат ему понравился. Особенно шикарно ёлка смотрелась, когда на неё падал свет от множества свечей, которыми Витёк заставил все плоские поверхности вокруг своего бивака.
То, что из этой иллюминации его могут обнаружить, больше не пугало его, наоборот он хотел, чтоб его нашли люди. О, он был благодарен крысам за своё спасение! Но он стал понимать, что означает быть полностью оторванным от людей, не иметь возможности поговорить вслух и услышать ответ, не чувствовать прикосновений рук, не видеть лиц. Он соскучился даже по тумакам Кирилла.
В новогоднюю ночь он взорвал на стоянке перед гипермаркетом весь боезапас магазина пиротехники. Несколько часов в небе полыхала заря от фейерверка. А потом пьяный и закопчённый Витёк рыдал над своим роскошным угощением из драгоценной чёрной икры и консервированных морепродуктов, над сортами шоколада и цукатов, над орешками и солёной лососиной, банку с которой каким-то чудом пропустили крысы. Он собрал всё, что смог найти под грудами изгрызенных упаковок и россыпями крысиного дерьма. Завтра ему придётся уходить за колонией в новое место — здесь кончилась провизия.
— Это невозможно! — вопил Сергеич. — Как крысы могли столько сожрать?
— Невероятно! — вторил Пётр.
— Отчего же, — пожал плечами Гришка. — Они ж здоровенные. Как кроли. Что-то жрут, большую часть портят. Даже консервы вскрывают.
— Ты много магазинов проверил? — спросил Пётр.
— Да нормально, — Гришка почесал затылок. — Штук пятнадцать, пока ёлочные игрушки-то нашёл. Не сезон ведь был, когда магазины закрылись, — Гришка виновато развёл руками.