Грибница
Шрифт:
Ярославу действительно некогда было заниматься поисками и доставкой из города лодки для Данила. Они с Тарасом и так выматывались до упаду, торопясь подготовить дом к зиме. Вот, например сегодня нужно было ехать Божедаровку за дровами. Сейчас они ещё не топили, но с приходом морозов шесть очагов ДомаНадРекой будут пожирать огромное количество топлива ежедневно. Чтобы не пилить дрова самим, решили собрать готовые по сельским дворам и привезти их заранее, по сухой погоде, чтобы не месить в будущем грязь на просёлочных дорогах.
Ещё Ярослав планировал съездить за парой бензопил, чтобы в случае нужды можно было свалить в посадке дерево и распилить его на дрова. Арина считала, что бензопилами ограничиваться не стоит: весной им понадобится разная агротехника и будет лучше, если они обзаведутся ею заранее — весной-то каждый
И тут, как всегда бывало, когда он задумывался над будущим, его мысли перескочили на тему о судьбе других выживших людей. Сколько их? Где они? Чем сейчас занимаются? Может быть, существует какой-нибудь центр, где все собираются? Может быть, где-то уже восстановлено общество, существует правительство, действуют законы? Не было ли ошибкой переезжать в такое укрытое место? Не обрекают ли они себя на изоляцию от большинства других людей, прячась от горстки бандитов?
Конечно, эти вопросы занимали не только его. Все члены общины думали об этом. Часто по вечерам они начинали спорить что важней: бросить всё и искать других людей или обеспечить себе безопасный тыл, а потом уже заняться поисками. Тут образовалось два фронта.
Арина с Ирой были против немедленных поисков и это было вполне понятно: первая уже имела всё для счастья — дом, любимого человека, землю и питомцев, над которыми нужно хлопотать. Ира попросту боялась новых знакомств. Мужчин она опасалась как жертва насилия, а женщин — как возможных конкуренток в ее неразделённой любви к Тарасу.
Ольга хотела бы что б в их компании появились новички. Её они интересовали в основном как носители новых знаний и умений. Ольга считала, что без таких пополнений их община обречена быть порабощённой, а то и просто деградирует, превратившись в группку батраков, тратящих всё своё время на выращивание еды. В этом она была солидарна с Ярославом, но она хотела послать на поиски других людей кого-нибудь из мужчин, а Ярослав считал, что оставлять женщин одних слишком опасно и отказывался.
Данил, как и всякий нормальный мальчишка, конечно же был бы рад пуститься в путь на встречу опасностям и приключениям. Да только никто не спрашивал его мнения. Вернее спрашивал, но особенно к нему не прислушивался.
Тарас был категорически «за» немедленные поиски. Он утверждал, что им уже сейчас позарез нужны ещё люди — работники и бойцы. Но все понимали, что для него поиск новых людей важен еще и потому, что он одинок. В общине Тараса называли товарищем, другом, его любили, как брата. Но парню в расцвете лет нужно было нечто большее, и этого не могли дать даже самые близкие друзья. Среди них он ощущал себя в какой-то мере даже более одиноким, чем если бы жил сам по себе. Каждый день он видел, как милуются Ярослав с Ариной, и в такие моменты рядом с ними не было места для него. У Ольги был её Никита. Данила все принимали, как младшего брата или как сына и пока что мальчику этого было вполне достаточно. Только Ирина чувствовала к Тарасу, нечто большее, чем братская или товарищеская любовь, но этого он как раз и не заметил. Таким образом, Тарас был готов выступить на поиски других людей немедленно и даже в одиночку. Но от этого решения его удерживало чувство долга: ему было ясно, что Ярослав не покинет женщин одних, а он не бросит в трудном положении его самого.
Таким образом все они до сих пор оставались в ДомеНадРекой и готовились встречать зиму.
Ольга вскоре планировала взяться за обучение детей. Она уже попросила Ярослава заглянуть в одну из городских школ и достать
Всё это накапливалось и накапливалось. Ярослав вздохнул. Он исправно пополнял список необходимого в специальном блокноте, чтобы при случае привезти всё это из города, но времени на такие поездки катастрофически не хватало. Особенно много он думал о радиостанции. Если бы они смогли раздобыть достаточно мощную рацию, то возможно сумели бы связаться с кем-нибудь из других выживших и хоть бы хоть убедиться, что не одни на свете, и что остальные в таких же условиях и так же одиноки.
Насущной проблемой становилась и одежда. Осень понемногу вступала в свои права, вечерами и по утрам уже бывало прохладно — настала пора позаботиться о более тёплых вещах и вообще взять всякой одежды про запас и побольше, а то мало ли что: вдруг ткани отсыреют на складах да истлеют за зиму, во что они тогда будут одеваться? То же могло произойти и с тканями, и с продуктами, хранящимися в бумажных или холщовых мешках — с мукой, солью, сахаром. Книги также могли отсыреть и пойти плесенью, тогда они потеряют столько необходимых знаний!
А крупы? Когда они закончатся, злаковые придётся выращивать самостоятельно. Но Ярослав не знал как подействуют зимние морозы и влажность на семена, которые ещё оставались в зернохранилищах. Стоит ли им в ближайшем будущем напрягаться и сеять различные культуры, чтобы иметь запас всхожих семян? Слишком мало он знал о хлебоделии, чтобы решиться на какой-то конкретный шаг в этом направлении. От всех этих вопросов и проблем у Ярослава голова шла кругом, а их только прибавлялось.
Да еще и страусы добавляли хлопот. «Сидя в тесном загоне вдали от нас, они только больше раздражаются и уж ни как не учатся хорошим манерам» — допекала его Арина. Ярославу и самому не нравилось, что эму сидят взаперти, но он не мог рисковать: а вдруг история с нападением повторится?
Все в общине уже смирились с тем, что эти практически бесполезные птицы останутся жить с ними и дальше: отказаться от своих питомцев ни Ярослав, ни Арина уже были не в силах. Эму до сих пор активно росли и ели очень много. Ещё по-детски нескладные, угловатые и относительно лёгкие, они всё-таки достигли почти полутораметровой высоты каждый. Ярослав боялся представить, какими они станут, когда вырастут полностью. Наверное, даже большими, чем африканские страусы, и гораздо более массивными. Это пугало. И если бы эму не признавали их с Ариной лидерство абсолютным, то управляться с ними было бы крайне тяжело.
Так во время кормления миски с кормом часто становились предметом раздоров, во время которых находиться рядом с эму бывало просто опасно. Они лягали друг друга, клевались и толкались с такой силой, что порой сбивали с ног своих воспитателей. Вот и сегодня утром галдящая стая налетела на Арину, едва её не опрокинув. Ярослав только подумал, что вот-вот разразится скандал из-за корма, но эму вдруг разбежались — это Арина мысленно рассердилась на них.
После того, как Тарас высказал свою теорию насчёт их ментальной связи с эму, они с Ариной ежедневно пытались её ощутить или использовать. Нельзя сказать, что у них совсем ничего не получалось, но то, что получалось, было совершенно не похоже на управление волей. Например, Арина могла напугать эму, всего лишь только рассердившись на них. При этом ей не нужно было кричать, гонять их палкой или ещё как-нибудь проявлять свои чувства внешне. Четвёрка Арины прекрасно улавливали плохое настроение своей хозяйки и тот час же смирнела. То же самое относилось и к его — Ярослава — троим безобразникам. Но это, конечно же, были не настоящие команды, а просто бессознательно направленные на эму эмоции. Произносимые в уме слова, просьбы, обращения, представляемые образы или действия эму совершенно не воспринимали. Таким образом, им предстояло научиться направлять действия эму с помощью эмоций.