Шрифт:
Евгений Попов
Грибы
Я проснулся и не слишком рано и не слишком поздно. Немного полежал, глядя в потолок. Оделся, побрился и вышел.
Солнечно было на улице. Воскресенье. Всходила жара. Ложились тени. Высыхал асфальт.
Мрачный человек в полосатом, как тигр, пиджаке, но грязном, сидел у подножия гастронома № 50, имея что-то перед собой. Мне бы его обойти, однако проклятая способность
Я смотрел на мужика, думая о своем, а мужик мне и говорит:
– Самолет разбился в доску - одолжите папироску.
После чего я и вынужден был предложить ему сигарету "Ростов-Дон" из твердой коробочки.
– Курить в Сибири "Ростов-Дон", хоть пускай и козырные? Ну, ты даешь, братка, - заверещал полосатый, но не пояснил, что означают его странные слова.
– Не хочешь, так свои кури, - сказал я.
– Своих пока нету, - ответил человек и представился: - Страдаев Петр, рабочий.
После чего и рассказал мне всю свою жизнь, состоящую из детства, ФЗУ, Советской Армии, завода резинотехнических изделий и грибов.
– Я встаю рано! На зорьке!
– возбужденно кося глазом, кричалявно повеселевший Страдаев.- Сажусь в электричку и с ходу в росный лес. Понял? Сосновые иголки щекотят мне кожу. Я становлюсь на колени, раздвигаю мокрую траву. И там - о, чудо!
– еще мокрый гриб! Белый, с коричневой слизью. Прекрасный, братка, продуктик, который я с ходу ножом режу и с ходу ложу в козырное ведро.
Слушать его было приятно и не утомительно. Слова его были легкие и большей частью от меня отскакивали.
– Раздвигаешь траву, говоришь? А зачем?
– рассеянно обратился я.
– Так ведь чудо же там! Там чудо! Гриб! Грибы - это необыкновенные продукты сельского хозяйства! Не фрукт, не овощ - ничего, а - все! продолжал кричать Страдаев.
И только тут я заметил, что перед ним стоит эмалированная мисочка, полная до краев. А рядом помещается то самое, по-видимому, "козырное" ведро. Тоже эмалированное, прикрытое аккуратненькой гряпочкой.
– Пожалуй, и куплю, - сказал я.
– Поджарю на сливочном масле.
– А почем продаешь?
– раздался вдруг твердый голос.
– Совершенно по дешевой цене, - растерялся Страдаев, а я обернулся и обнаружил
– Врешь! Собирайся!
– сухо заявил представитель порядка.
– За что? Куда?
– запричитал Страдаев.- Светка, Валерка - детишки! Своими руками. Плод усилий рук, - ныл он.
– Вот и товарищ, например, могут подтвердить.
Милиционер тем временем крепко взял его под локоть. Я открыл рот:
– А ведь и правда он ничего, - сказал я.
– Так и я ничего, - рассмеялся милиционер.
– А только существует порядок. Торговать надо в специально отведенных для этого местах. Вот сейчас составим протокол, штрафанем, а потом и пускай идет на все свои четыре стороны.
– Я бедный, - сказал Страдаев.
– Опять врешь. У тебя один пиджак тридцатку стоит, - справедливо возразил милиционер и поволок Страдаева.
Я сначала как-то немножко разгорелся, и мне даже захотелось идти в отделение спасать Страдаева или сочинить фельетон о том, что торгово-закупочные организации города плохо организовали закупку и торговлю, отчего и появляются около гастрономов различные "страдаевы".
Но после резонных слов про пиджак мне его спасать расхотелось, и они удалились, юный страж порядка и корыстный Страдаев, согнувшийся ради жалости в три погибели.
– Светка! Валерка! Детишки!
– слышался его удаляющийся голос.
– А! Старик! Видел! Видел? Это же готовый сюжет. Как раз для тебя! А! Пиши! Пиши!
– крикнул случившийся рядом один мой приятель.
И я ответил ему правду. Я завопил, воздев кулаки:
– Подите вы к черту! Надоело мне все это! Надоело! Я про красоту хочу писать и про одухотворенные отношения между людьми. Про то, как кто-то кого-то ненавязчиво спас и как это было в высшей степени благородно! Как седой учитель смотрит на кленовый листок и вспоминает свою прекрасную жизнь! И о том, как влюбленные жили долго и умерли в один день! К черту! К черту!
Приятель попятился и сказал, что в последнее время плохо стал понимать мои шутки.
А не понимаешь, так нечего со мной и разговаривать. Время уходит, как вода в песок. Не до шуток мне, не до шуток. Разве не понятно?