Григорьев
Шрифт:
Зато сотни толковых, грамотных, порядочных офицеров добросовестно выполняли воинский долг, жертвовали во имя службы интересами семьи, усердно по ночам конспектировали в трех тетрадях «бессмертные» доклады руководства страны и Вооруженных Сил на различных съездах, пленумах и т. п. И не дай бог возразить что-либо, усомниться в правильности этой линии — расправлялись быстро, держали всю службу в черном теле, не выдвигали на вышестоящую должность, задерживали очередное воинское звание и лепили в аттестациях ярлыки на всю жизнь. Зачем? А чтобы не высовывался!
РВСН, как и все Вооруженные Силы, переживали и другие сложные моменты. Вдруг было объявлено о необходимости
Думаю, что командующему армией М. Г. Григорьеву, который ценил людей прежде всего по их деловым качествам, самоотдаче в работе, порядочности, была не по душе, нелегко давалась такая «кропотливая» и ненужная работа по воспитанию бездельников и безответственных людей.
Я специально перечитал протоколы заседаний военного совета Винницкой армии в годы командования Михаила Григорьевича, особенно обращая внимание на те заседания, на которых рассматривались вопросы работы с офицерским составом.
16 мая 1967 года М. Г. Григорьев выступает на военном совете армии с докладом «О мерах по улучшению работы с офицерскими кадрами». «Надо смелее выдвигать на должность командиров частей и подразделений перспективных офицеров, взяв при этом за критерий не молодость, а хорошую инженерную и командирскую подготовку, — отметил командарм. — Если офицер хорошо знает ракетную технику, умело воспитывает и обучает подчиненных, сам является образцом дисциплинированности, то ни у кого не должно возникать сомнений при назначении такого офицера на вышестоящую должность. Если это хороший инженер, то всеми силами надо помочь ему приобрести командирские навыки в работе, а если толковый командир, то — в приобретении прочных инженерных знаний. К сожалению, мы упускаем из виду именно эту сторону — подготовку командиров, их селекцию, выращивание».
Далее в выступлении приводится несколько конкретных примеров, из чего можно сделать вывод, что Михаил Григорьевич понимал проблему очень правильно и судил обо всем не понаслышке. Об этом свидетельствуют и обсуждения на военном совете вопросов кадрового размещения офицеров, отправки их на учебу в академии и т. п.
Из выступления командующего армией на другом заседании военного совета, рассматривавшего стиль работы руководящего состава в войсках:
«Не надо хитрить и юлить. Если офицер не справляется со своими должностными обязанностями и вы видите, что он не на своем месте, доложите правдиво — не надо ничего придумывать. Возможно, человеку еще рано работать в этой должности, давайте поможем ему найти что-либо более подходящее в соответствии с его способностями. Но дело не должно страдать.
С другой стороны, давайте будем учиться работать грамотно и конкретно. Видите, что командир, любой офицер старается, но в чем-то еще недорабатывает — помогите ему. Мы ведь нередко работаем в таком ключе — приезжаем в часть, вскрываем недостатки, фиксируем их, и на этом работа заканчивается. Через год — та же картина. Это формальный подход. Нашли недостатки — помогайте устранять их словом и делом».
Как видно из этих примеров, подходы к кадровой проблеме у Григорьева были зрелые и верные.
Поражает дотошность, с какой Михаил Григорьевич как командующий вникал
Вот как вспоминает о М. Григорьеве полковник Ф. Л. Устюжанинов: «Я очень уважал его не только как командующего, генерал-полковника, но и как человека, обладающего смелостью мышления, прекрасной логикой, четкостью аргументации, великолепной эрудицией и отменным чувством юмора. Меня покоряла в этом человеке способность мыслить оперативно, конструктивно, быстро находить правильное решение и в то же время глубоко, философски анализировать ту или иную проблему. Я знал, что он ведет особую тетрадь (в черной обложке), где записывает наблюдения, обобщения, выводы, словом, — мысли. Сам, имея к этому склонность, я очень хотел увидеть хоть краем глаза эту тетрадь.
И уж, конечно, я был однажды изумлен его технической эрудицией на уровне крупного ученого, причем знанием не только стоящей на вооружении наших войск техники, но и образцов технической оснащенности, как тогда говорили, нашего вероятного противника.
А было это так. Командарм прибыл в ремонтно-техническую базу, которой я в то время командовал, и, оставив за воротами локальной зоны свою свиту, обошел со мной хранилище головных частей ракет, сборочный зал, комнаты-лаборатории, рабочие места и боевые посты. Везде шли занятия согласно расписанию. Расчеты проводили тренинг на учебных головных частях и тренажерах. Я знал, что командарм будет у меня, и, естественно, сделал все возможное, чтобы занятия шли не только четко, но и эффектно. Надо сказать, что для большинства вышестоящих начальников головная часть ракеты и все, что с ней связано, было, как говорят, «темным лесом». И чем выше стоял проверяющий (исключая специалистов из соответствующих ведомств и отделов, конечно), тем чаще я при посещении ограничивался в пояснениях популярной литературой, чуть ли не учебником физики для средней школы. Это происходило отнюдь не из-за неуважения к проверяющему, скорее наоборот, мне хотелось, чтобы начальник получил удовлетворение от понимания, скажем, схемы, процесса, устройства, принципа действия того, что в глубине души, возможно, считает для себя недостаточно изученным и тем не менее вынужден выступать в роли проверяющего.
Так и на этот раз. Когда мы с командармом вошли в хранилище головных частей, а затем в «святая святых» — комнату за массивной сейфовой дверью, в которой хранились узлы, дающие радиоактивный фон в комнате выше допустимой дозы, я в доступной форме пояснил ситуацию. Мне показалось, что я объяснял, видимо, недостаточно доходчиво, поскольку генерал-полковник не испугался радиации и вышел из комнаты только тогда, когда тщательно проверил все многочисленные пломбы на упаковках, сверил стеллажные ярлыки и пересчитал все узлы.
Уже в сборочном зале, когда командарм на несколько минут остановился возле раскрытой учебной головной части, на которой проводил занятия расчет, я вновь пояснил детали операции, проводимой в настоящее время тем или иным номером расчета, особенно подробно растолковывая — почему именно данный специалист так обращается с этой деталью или узлом и что будет, если он сделает иначе, т. е. не выполнит обусловленные меры безопасности. Потом мы зашли в учебный класс. Там я увлекся и чуть ли не учительским тоном стал объяснять устройство и назначение отдельных узлов головной части, в частности, это были инициирующие устройства, проще — взрыватели.