Гринвуд
Шрифт:
– Все еще не понимаю, - покачал головой Волчонок.
– Где ты видел шахтера-трезвенника, руководствующегося высокими мотивами?
– Согласен. Здесь мистер Томпсон допустил оплошность.
– Издеваешься? Майнер отдает последние гроши сиротам, а потом покупает себе тарелку отрубей в таверне - это оплошность. А "Святой поход Джека Майнера" - сплошное недоразумение.
– Зато образами колдунов ты должен быть доволен.
– Господи, Волчонок, меня от них тошнит. Они настолько же плохие, насколько Джек хороший. Кроме того, они тупые до крика. И это люди, которые с детства учились читать и писать, а так же разным наукам!
– Удивил, - признал Волчонок, но Лиам его не слушал.
– Туссейнт - вот настоящий антигерой. Он умен, он коварен, и заметь, при этом он далеко не трус. Как ловко он сблизился с Тибо только чтобы добраться до его наставника. А сам де Арле? В своем стремлении отомстить, он готов не просто убивать, а наслаждаться муками своих врагов. И так до тех пор, пока не убивает невиновную девушку.
– В этом отношении Майнер мне намного симпатичней.
– Майнер тоже наслаждается болью своих жертв, - возразил Лиам.
– Он не убивает невиновных, - поправил его Волчонок.
– Он не раскаивается!
– Твой Тибо тоже не рыдает над трупами врагов.
– Я знал, что ты не устоишь и дочитаешь ее, - улыбнулся Лиам.
– Ты бы от меня не отстал.
– Ты прав, но после смерти девушки...
– Убийства девушки, - поправил его Волчонок.
– После убийства он всегда старался поступать справедливо. Прежде всего, де Арле хотел быть уверенным, что человек заслуживает смерти. И он никогда больше не мучил своих врагов. Даже Туссейнта он убил быстро, хотя уж кто, а этот колдун заслужил помучиться напоследок.
– Ты восхищаешься им, - не то спрашивая, не то утверждая сказал Волчонок.
– Я твердо понимаю, что де Арле всего лишь выдуманный персонаж. Но какой! Возможно, Рукийские дворяне и были близки к этому образу, но там восстание вспыхнуло еще раньше, чем у нас, а это о чем-то да говорит.
– И о чем?
– О том, что таких дворян, как Тибо на самом деле не было.
– Ха-ха-ха.
– Звонкий смех Волчонка взвился к звездам.
– Только ты мог прочитать книгу о благородном герое и придти к заключению, что придумавшие его были негодяями.
Слова Волчонка заставили Лиама задуматься, каким был автор его любимой книги - Фабрис де Брюссар. Ведь до этого он думал о дворянстве целиком и не сомневался, что все эти лорды и джентльмены - "болезненная сыпь на теле общества", - как говорил Майнер. Но разве человек чуждый морали и твердым жизненным убеждениям смог бы придумать настолько живого персонажа?
– Никто не вернет мне матери и отца. Кроме того, я имею право на собственное мнение.
– Сказал в голос Лиам.
– И сейчас оно подсказывает мне поспать. Дилижанс в Кирби может оказаться более загруженным, чем этот.
– В подтверждение своих намерений, Лиам пододвинулся к бортику и расстегнул пояс. Высвободив его из нескольких петель, парень просунул свободный язык меж крышей и бортиком, после чего вновь застегнулся. Немного подергав за пряжку и поерзав задом, Лиам убедился, что не свалится с дилижанса на полном ходу. Волчонок поступил умнее и привязал к поясу толстый кусок пеньковой веревки, предварительно закрепив второй конец на бортике.
– Умный, да?
– завистливо спросил Лиам.
– Ну, мне не придется всю ночь спать в обнимку с металлической трубой.
– Уклончиво, но не без ехидства ответил Волчонок.
– А больше веревки нет?
– Обычно они все делали вместе и делили на двоих, поэтому, если Джон приготовил веревку себе, то и для Лиама должна была быть еще одна.
– Нет, - соврал Джон. Второй кусок веревки был действительно припасен, но Волчонок еще сердился на друга за его поведение на казни.
– Чтоб тебе ведьмы всю ночь снились!
– с чувством оценил такую подлость Лиам.
– И тебе спокойной ночи! А главное, удобной.
Глава 3
К родному хутору Лиам добрался через четыре ночи. Уставший как черт и довольный, как собака от свежей кости. С Волчонком они расстались в Бериде, там же и зарыв топор войны. Оба понимали, что в противном случае будут волноваться друг о друге все лето. Лиам поименно передал привет каждому члену многочисленной семьи Вулфи, а Джон поприветствовал приемного отца Лиама - безумного Финли. На том и разошлись. Волчонок продолжил путь к родной деревне на телеге знакомого рыночного торговца, а Лиам забрался под листву дубовой рощи, что граничила с лесом.
Роща была излюбленным местом отдыха зажиточных горожан. Так, как это была суббота, то многие из этих бездельников раскинули клетчатые одеяла на зеленой травке и лениво жевали сэндвичи, запивая местным темным, знаменитым на полстраны пивом. Часть ребятни носилась как угорелая, гоняя старый, не раз уже латаный мяч. Иногда вся толпа дружно останавливалась и долбила друг друга по лодыжкам, пока мяч не выскочит из ловушки. А вот те ребята, которых в игру не взяли, смотрели на сверстников и завистливо пускали носом пузыри из густых зеленых соплей.
В футбол Лиам научился играть уже в Академии. В его детстве не было таких развлечений. Зато стрелять и драться на клинках он уже тогда мог получше многих наставников. В этом найти учителя лучше, чем Финли было сложно. Шпага, палаш, сабля, кинжал, нож и стилет, а так же мушкет и винтовка, пистоль и револьвер - вот какими были друзья детства у Лиама. Зато теперь ему не требовалось обходить глухие леса и тратить на дорогу лишних два дня. Эти места он знал лучше местных охотников, поэтому и не боялся.
Чем дальше он углублялся в рощу, тем ближе друг к другу оказывались дубы, тем больше было кустарников и прошлогодней листвы на земле и, соответственно, меньше отдыхающих горожан. Когда последние из них остались позади за деревьями, Лиам сбросил вещмешок и выудил из него короткий охотничий скиннер в кожаных ножнах. Его он прицепил на пояс. Ножны стилета прикрепил на внешнюю сторону левого предплечья поверх одежды. Правда трехгранная железка без гарды была настолько длинной, что острие выглядывало из ножен на несколько сантиметров дальше локтя. Еще Лиам достал из мешка двуствольный обрез. Преломил ствол и вогнал в трубы удлиненные патроны сорок пятого калибра. Как уже говорилось, Лиам не боялся леса, скорее лес в ужасе бежал от него.