Гринвуд
Шрифт:
– Ура, обед!
– Вообще-то уже ужин.
– Я полдня проспал?
– Нет, больше суток.
Держась за мозолистую руку отца, как в детстве, Лиам пришел на кухню. Финли помог ему сесть на табурет, и придвинуться к столу. После этого налил тарелку ароматного бобового супа с копченой олениной.
– Ты хоть ложку к губам донесешь?
– спросил он Лиама.
– Не боись, есть вещи, которые можно и с закрытыми глазами делать.
– В желудке парня заурчало от нахлынувших запахов. Он взялся левой рукой за глиняную тарелку и опустил в нее ложку.
– Не горячее?
– Нет.
– Ответил Финли и на миг остолбенел, глядя, как суп в тарелке начал вскипать.
– Но ты лучше подуй, остуди.
– Лиам послушался совета и подул на суп в ложке. До этого кипящая жидкость покрылась коркой льда.
– Блин, извини, парень я только что вспомнил, - с досадой в голосе произнес Финли.
– Что?
– Лиам так и замер с ложкой возле рта.
– Тебе бобы нежелательно есть, - отец отобрал у него замерзшую ложку и отодвинул тарелку с кипятком.
– Блин, Финли, а когда ты варил его, нельзя было вспомнить?
– Вот.
– Финли ткнул парня в губы куском копченой оленины.
– Осторожно, - Лиам схватил рукой длинный ломоть мяса.
– В рот зачем совать?!
– он со злостью откусил большой кусок мяса и энергично начал жевать. Финли вздохнул с облегчением.
– А хлеб, сыр, этого мне тоже нельзя?
– Почему, можно.
– Ну, так давай.
– Финли врезал краюху хлеба, положил на нее ломоть сыра и вложил все в левую руку Лиама.
– А запить чем-то? Оно же в горло так почти не лезет.
– Вот, холодный чай из трав.
– Финли налил чашку и поставил ее на стол.
– Перед тобой поставил.
– Ага, - Лиам положил на стол хлеб с сыром, и начал шарить по столу в поисках чашки. Пока он это делал, Финли все никак не мог отвести взгляда от зависшего в нескольких сантиметрах над столом бутерброда.
– А чего сладкий такой?
– Что?
– отвлекся Финли.
– Чай, говорю, почему сладкий такой?
– Лиам отпил где-то четверть и поставил ее на стол таким же макаром, что и бутерброд. Вот только чашка зависла выше и кривее.
– Мед... Я с медом случайно переборщил.
– Бывает, - рука Лиама безошибочно определила, где лежит, или вернее висит, бутерброд. Беря его, парень не заметил ничего необычного. Так повторялось несколько раз. Чашка все время зависала над столом по-новому, а вот бутерброд ложился точно так же, пока, наконец, Лиам не заявил.
– Все, не лезет, - и не стукнул пустой чашкой по столу. Она так и осталась косо стоять, упершись в стол краешком и зависнув в воздухе остальной частью дна. А вот куцый огрызок бутерброда все так же невозмутимо висел на своем месте.
– Ничего, я думаю Зверь не откажется от угощения.
– Уф, - подтвердил Зверь.
– А сейчас, давай я тебя в туалет проведу, а потом помогу искупаться.
– Издеваешься?
– Стыдишься? Не стоит, если ты забыл, то это я тебе пеленки менял да задницу вытирал. И поверь, пах ты тогда не розами.
– Финли!
– возмутился Лиам, на что тут же среагировала кружка, начав видимо накаляться. Стол под ней почернел и задымился.
– А что Финли, пошли давай, - отец вновь подал Лиаму руку и тот послушно встал.
– У тебя ничего не горит?
– Нет, это тебе кажется.
– Очень по-настоящему кажется, - усомнился Лиам.
– Я дым чую.
– Я же говорю, глюки. Тебе еще и не такое мерещиться будет. Ты главное, если чего кажется, меня зови сразу, а то еще чего учудишь.
Глава 8
Всю неделю Лиам ходил с повязкой, и ему чудилась чертовщина. То горелым запахнет, то затрещит что-то, а еще пару раз дверная ручка казалась мягкой, как глина. Финли предупредил, что если он снимет повязку, то еще и увидит эти глюки. А Лиаму хватило и того, что он пару раз видел сквозь повязку Зверя. Только вместо обычного, его пес был в облике огромной сияющей твари с когтями, не уступающими клыкам. Раз, во время такого марева он мельком увидел и Финли в облике огромного горца в сине-зеленом килте и с таким же пледом через плече. Вот только лицо и все открытые участки его тела были бледно-белого цвета. Не тот белый, что бывает у мертвецов, больных или сильно напуганных людей, а белый, как снег во время сумерек. На боку у него висел тяжелый палаш с грубой корзинообразной гардой. Лиам и сам любил прямые палаши, но как драться этой тяжелой дурой он не представлял.
– Финли, у тебя никогда элгландского палаша не было?
– Почему же не было, у меня и сейчас в подвале парочка припрятана.
– Они же тяжеленные.
– Что верно, то верно. Драться таким палашом тяжело, но он просто вырывает оружие из рук противника и это если не разрубает его пополам. А чего спрашивал?
– Привиделось.
– Понятно.
Пик глюков пришелся на утро пятого дня. Тогда Финли пришлось действительно привязывать Лиама к кровати. Но к вечеру того же дня, вместе с жутким жаром, глюки ушли. Лиам спокойно проспал до утра. А на конец недели он впервые снял повязку.
– Это только на пару часов. Не будем рисковать.
– Заявил тогда Финли. Но прошел еще день, а глюков так и не было. Лиам просился за хутор, но уломать отца так и не смог, пока не появился Грэг. Сейчас он был же лохматый и бородатый, как Финли. Грэг завалился на хутор, когда Лиам, сидя в тени перед домом, подгонял рукоятку нового револьвера Финли под себя.
– Здорово, студент, - он протянул Лиаму руку.
– Привет, Грэг, - ответил на рукопожатие Лиам.
– Я курсант.
– Один хрен, - отмахнулся Грэг.
– Ты чего бледный такой?
– Болел. Неделю из дома не вылезал.
– Подцепил...
– Грэг понимающе подмигнул.
– Надеюсь оно того стояло?
– Да иди ты!
– Меня лис бешеный укусил.
– Это вы с Финли вечно гостинцы с борделей таскаете.
– Не правда, - совершенно серьезно ответил Грэг.
– Мы ходим только в надежные места, - и добавил доверительным тоном.
– Могу посоветовать.
– Да не надо.
– Ну не хочешь, как хочешь. А "Три лисы" к академии ближе всего.
– Так это же обычный паб!
– удивился Лиам.