Гризли
Шрифт:
– Отвали от меня! – зашипела я, упираясь ладонями в его потную грудь, но он только подался еще ближе, уже откровенно зажимая меня.
– Что, уже не такая борзая? – Он упер локти в стену с обеих сторон от меня, создавая эффект западни, и тут я почувствовала весомую такую твердость, уткнувшуюся мне в живот. У него встал!
Дело, кажись, принимает совсем херовый оборот, особенно учитывая, что у меня, не пойми с чего болезненно потянуло в низу живота, а внутренние мышцы сжались в чем-то до отвратительно похожем на предвкушение.
– Я сказала – отвали от меня! – вскинув голову, рявкнула ему в лицо.
– Несет от тебя как от долбаной пепельницы, – неожиданно тихо сказал озабоченный медведина и вдруг провел по моей нижней губе с пирсингом большим пальцем. Ноздри его при этом задергались, а мое сердце забухало где-то в горле, и черта с два это было только от страха.
– А от тебя прямо розами прет, ага. Воняешь, будто из берлоги после спячки в полгода немытый вылез, – огрызнулась, отдергивая голову от его прикосновения. – Отвалил говорю! Хорош в меня своей кувалдой тыкать!
На самом деле он пах бесяще хорошо. Потом на разгоряченном теле, силой, мужчиной, что в состоянии взять все, что захочу дать, и даже потребовать сверху. Он пах сексом. Таким, от которого долбанутую и неправильную меня торкало. Жестким, на грани насилия, причем обоюдного, где я обязательно окажусь побежденной, по-честному, но без пощады.
– Только попробуй сюда начать трахарей своих водить, – его голос упал до хриплого шепота.
Опустив голову, он провел носом от моего виска до скулы и обратно, обжигая кожу участившимся дыханием.
– Тебя забыла спросить. – Я чуть повернула голову, и наши рты очутились катастрофически близко.
– Дом мне все равно продашь. Никуда не денешься, – пробормотал гризли и откровенно вмялся в мой живот своим членом.
А меня реально повело от того, насколько остро вдруг стало ощущаться все. От еле уловимых, почти невесомых прикасаний к моему лицу, дразнящего мои проколотые соски ритма дыхания в прижимающейся ко мне широченной потной груди до грубого, до боли, давления основания его стояка, что из-за разницы в росте приходилось прямиком на мою лобковую кость, тогда как массивная головка пульсировала точненько у моего пупка. Ну тут боженька соседушку не обидел. И попрыгать во двор кто-то у нас ходит без белья.
– Обломаешься! – Зараза, какая же у него полная нижняя губа сейчас, когда не кривится и не скалится на меня. Аж внутри свело от желания сначала цапнуть его за нее, а потом обсосать, жалея. Хотя такому жалости не надо. Так и жди, что укусит в ответ. – Будешь и дальше лезть с этим ко мне – заяву напишу. Слышал про законы? Или в той пещере, из которой ты вылез, их еще не изобрели, дядя?
Мама дорогая, это надо остановить. Хоть как, но немедленно. Трахнуть соседа, даже для такой отбитоголовой, как я, – перебор.
– А ты никогда смолчать не можешь, да? – Он совсем чуть качнул бедрами, и мои ноги позорно ослабели. – Бесстрашная такая или со справкой?
Еще один плавный, но настойчивый толчок и выдох прямо в губы, и земля откровенно стала уходить у меня из-под ног, а в голове в такт разгоняющемуся до предельных значений пульсу забухало «хочу-хочу-возьму!».
– Отлипни от меня сказала, – зарычала в панике. – Лапы свои убери, гризли тупой!
– А у самой-то руки где?
Бл*дь! Я действительно вцепилась в его спину, подтягивая к себе, как желанную добычу. Отдернула ладони, как обжегшись, но тут он взял и лизнул штангу в моей нижней губе. Раз, другой, и стал медленно втягивать ее в рот, поглаживая по тонкой коже языком. Все, пипец тебе, Роксана.
Я резко выдохнула, вцепляясь обеими руками в его бритый затылок. Чему быть, как говорится, того не миновать. Потом трава не расти. Жила по такому принципу всегда, и сейчас пронесет.
– Мяф! – басовито прозвучало где-то справа и снизу.
Гризли вздрогнул всем телом и отшатнулся от меня. Вот теперь я увидела, какого цвета у него глаза. Темно-зеленые. А все потому что он вылупился на меня ошалело, а потом зыркнул под ноги.
– Да твою же мать! – прошипел он то ли своему оттопыривающему спортивки здоровенному хрену, то ли огромному уродливому серому коту.
Без одного уха, с бельмом, тот пялился сейчас исключительно на меня.
– Ну ты и страшилище, – брезгливо скривилась я. – Под стать своему хозяину.
– Ты! – ткнул в меня пальцем гризли, попятившись еще дальше. – Неделю тебе на раздумья, потом хочешь или нет, идем оформлять дом на меня. Ясно?
– Красно! – Я стремительно пошла подальше от него, сначала бочком вдоль стенки, а потом почти бегом. – Мечтать не вредно, дядя.
– И курить в доме и во дворе не смей! – донеслось мне в спину.
Глава 8
– Яри-и-ик! Больше не могу-у-у! – глухо провыла уткнувшаяся в простыню лицом Кристина. – Убьешь меня. Ходить завтра не смогу!
Я мотнул головой, стряхивая льющийся ручьем пот со лба, и завалился на бок, скрипя зубами от злости и бессилия. В башке грохотало, перед глазами черные пятна, яйца как в огне, а член стоит насмерть, как, сука, последний в жизни раз. Битый час я мочалил бедолагу Кристинку, и слова ей не сказав при встрече, но кончить не мог, хоть застрелись. Весь как под током, тело аж гудело, потряхивало всего, еще когда несся, забивая на светофоры, в эту сауну. Набросился на девку, как озверевший, толкнув ее на четвереньки. Но стоило только увидеть зажатые в своем кулаке рыжие пряди вместо черно-красного безобразия, и уже подступивший ближе некуда оргазм откатывал, оставляя меня безнадежно голодным и все более злым. И сколько бы я ни долбился в покорно изогнутое подо мной тело, ни хера не выходило, только сильнее становилось ощущение поганейшего на вкус разочарования.
– Уходи, – прохрипел Кристине и, поднявшись на трясущиеся ноги, сдернул с члена резинку и бухнулся в бассейн.
Зараза крашеная! Сучка языкатая! Как же она меня завела! Только запах сигареты ее почуял, и мне как по затылку камнем прилетело. Увидел ее, насмешливо пялящуюся на меня, и аж рвануло в мозгах. Дрянь наглая! Таскалась где-то всю ночь, вон физиономия заспанная и довольная, как у той *бливой кошки. Насношалась небось до одури. Пальцы прямо скрючивало от желания придушить. Придушить. Но вот за каким я ее зажимать-то полез! Ведь чуть не трахнул. За малым. Прямо у той стены. Спасибо Шреку, вовремя он меня в ум привел, пусть и не до конца, потому как, по всему выходит, мозгами я повредился. И не на шутку. До сих пор во рту вкус ее. Запах этот, что даже сигаретам было не забить, словно в носу застрял. Не вымыть его ни под душем, ни воняющей хлоркой водой из бассейна.