Гробница Геркулеса
Шрифт:
Слишком быстро. За спиной стало слышно тяжелое дыхание. Китаец схватил Нину за воротник. Она сумела вырваться. Преследователь схватил снова, на сей раз еще крепче сжимая ткань костюма.
С воплем, в котором соединились страх и ярость, Нина с размаху врезала острым углом увесистой книги прямо в лицо негодяя.
Даже при тусклом освещении было видно, как кровь струей потекла по его щеке и верхней губе. Китаец оступился, зацепился ногой за болт и упал.
Прямо на рельсы.
Нина отскочила назад, когда сноп искр на короткое время осветил тоннель. Мужчина бился в конвульсиях. Тело с шипением дымилось в тех местах, где оно касалось рельсов, замыкая цепь.
Нина надеялась, что второй преследователь в пылу преследования попробует снять своего друга с рельсов и сам получит удар током.
Однако китаец оказался умнее. Шаги немного замедлились, когда он пробегал мимо быстро обугливающегося трупа, затем враг продолжил погоню. Его компаньоны поступили таким же образом.
Нина вдруг осознала сразу две вещи. Обе плохие.
Красно-белые полосы на стенах тоннеля предупреждали рабочих, обслуживающих полотно, что места между стеной и проходящим поездом человеку не хватит.
И эти знаки сразу приобрели жизненно важное значение, потому что в лицо Нине подул сильный ветер.
Поезд!
Здесь тоннель представлял собой петлю, по которой прибывшие на станцию «Бруклин-бридж» поезда могли развернуться для обратного пути. Один из них как раз и разворачивался.
По мере приближения поезда свет фар становился ярче. Металлические колеса издавали страшный грохот и визг.
Нина продолжала бежать, пойманная в ловушку между двумя опасностями. В отчаянии она искала какую-нибудь дверь или хотя бы щель в стене, но предупреждающие полосы не заканчивались.
Шум стал почти невыносимым. Вслед за фарами в темноте прорисовалось лобовое стекло локомотива, по дуге выезжающего из-за поворота. И спрятаться негде.
Разве что между рельсами!
Там проходила траншея, через которую рабочие могли добраться до кабелей, идущих под полотном. Неглубокая, всего сантиметров пятнадцать, но если и можно спастись, то только в ней.
Нина нырнула в грязную яму, вытянув вперед руки с книгой. Машинист, заметивший неясную фигуру перед поездом, судорожно рванул стоп-кран. Из-под колес электрички посыпались искры. Что-то просвистело над головой Нины, вырвав клок волос. Она закричала, почти не слыша собственного голоса. Колеса, словно колоссальные кувалды, грохотали по рельсам.
Затем раздался истошный вопль, за которым последовал треск ломающихся костей. Ее преследователь попытался вжаться в стенку тоннеля…
Машинист продолжил торможение, и Нина снова завопила, прижимая ладони к ушам в тщетной попытке укрыться от шума. Над ней, осыпая искрами, проносились вагон за вагоном.
Наконец поезд остановился. Внезапно наступила тишина — то ли из-за того, что выключились электродвигатели, то ли из-за того, что Нина оглохла. Съежившись, она открыла глаза.
Над ней навис последний вагон. Пошатываясь, но со всей осторожностью, чтобы не коснуться рельсов, Нина выползла из-под поезда. На стене расплылось огромное кровавое пятно, словно рваная клякса, поставленная гигантской кистью.
Стал возвращаться слух, окружающие звуки приобретали прежнюю громкость. В воздухе все еще висели жалобные стоны тормозов.
И голоса.
Конечно же, вторая пара китайцев, временно заблокированная на узком участке дороги, но, вне всякого сомнения, способная быстро преодолеть препятствие!
Нина проползла вдоль рельсов до конца вагона, прячась под поездом, затем вскочила на ноги и пустилась наутек. Тоннель впереди расширился, кроме мерцания фонарей даже стал пробиваться дневной свет, освещая витиеватые узоры, выложенные из плитки кремового и оливкового цветов вперемешку с кирпично-красными.
Станция метро «Сити-холл».
Нина была здесь в детстве с родителями. Семейный интерес к истории не ограничивался Древним миром. Нью-Йорк тоже таит немало любопытных вещей. Строившаяся когда-то как образцовая, эта станция на линии ИРТ не была популярна среди пассажиров, предпочитавших пользоваться соседними линиями. А ее платформа в форме дуги стала непрактичной, когда увеличилась длина составов. Дошло до того, что в 1945 году станцию закрыли, и она оставалась забытой всеми, кроме некоторых любопытных посетителей, забредавших поглазеть на «Сити-холл» в те редкие моменты, когда ее открывали для общественности.
Семья Нины была из их числа. Ей хорошо запомнился план станции. Ступеньки от единственной платформы вели на второй полуэтаж, а оттуда в обе стороны шли выходы на Мюррей-стрит и к зданию мэрии.
А там должна дежурить полиция.
Забранный матовым стеклом сводчатый потолок пропускал достаточно солнечных лучей, чтобы можно было полюбоваться замысловатыми узорами на стене, но времени на такую роскошь у Нины не было. Вскарабкавшись на платформу, она позволила себе лишь проверить, что творится за спиной. Задние фары поезда смотрели на нее не мигая, будто красные дьявольские глаза. Двое оставшихся в живых бандитов пытались возобновить погоню, перебираясь под вагонами.
Нина прижала книгу к груди и побежала на верхний полуэтаж. Выход направо ближе к мэрии.
Черт!
Она остановилась, проклиная свою глупость. Станция не функционирует, и двери будут закрыты. Оба выхода надежно запечатаны.
Бежать некуда!
На платформе раздался шум. Вернуться назад, в тоннель, нельзя.
В одной из стен зияла ниша, в которой когда-то располагалась билетная касса.
А в нише встроена дверца.
Нина подбежала к ней, не зная, что еще делать. На ручке висел маленький замок.
Подергала. Заперто!
По платформе грохотали башмаки китайцев.
Нина ударила переплетом фолианта по дужке замка — раз, другой. Стекло между страниц треснуло, но Нина не обращала внимания и продолжала наносить удары, словно паровой молот. Еще раз, еще…
Замок сломался, дужка отскочила в сторону.
Нина распахнула дверцу, не глядя назад, протиснулась в люк и закрыла за собой дверцу. Низкий потолок, короткий проход к вертикальной шахте…
По которой можно только спуститься.