Гробница первого императора

Прево Гийом

— Лили! Сестренка! Надо выбираться отсюда! Скорее!

Он потряс ее за плечо, но она не реагировала. Умерла? Сэм схватил с тумбочки бутылку с водой и плеснул в лицо Лили. Раздалось шипение, словно жидкость попала на раскаленную сковородку. Лили по-прежнему не шевелилась. Сэм быстро оглядел комнату, пытаясь прикинуть, сколько времени у него есть на то, чтобы привести ее в чувство. Огонь, по всей видимости, шел со стороны мусорной корзины под письменным столом, он перебрался на дальнюю занавеску, по ней переполз на книжный шкаф и теперь собирался перекинуться на плакаты, висящие на стене, и на толстый фиолетовый ковер у кровати. У стопки журналов, лежащих под окном, стоял темный предмет, к которому уже подбиралось пламя. Еще один газовый баллон...

— Лили!!! — Сэм изо всех сил тряхнул девочку. — Бежим!!! Сейчас же...

БАМ-М-М!

Последние слова смело мощным взрывом, от которого

у Сэма едаа не лопнули барабанные перепонки. Дом затрясся, и по комнате пронесся разрушительный вихрь. Сэм инстинктивно накрыл собой сестру, чувствуя на коже и волосах жаркое дыхание взрывной волны. Несколько секунд он не решался поднять голову, дожидаясь, пока стены перестанут дрожать и жаркий воздух в доме снова обретет хоть какое-то подобие неподвижности. Постельное белье, кресла, стол — всё вокруг было покрыто слоем мелкого серого пепла, и в жарком пространстве между полом и потолком носился дождь из черной золы. Рот и нос забило тем же черным порошком, Сэм сплюнул и тут же схватился за уши. Они ужасно болели. Он почти ничего не слышал. Только вдали что-то шумело, будто потрескивало радио. Сэм взглянул на окно. Там почти ничего не изменилось, если не считать слоя пепла и обрывков бумаги, круживших в воздухе. Огонь продолжал двигаться в сторону кровати, но баллон с газом стоял на прежнем месте. Взрыв произошел, вероятно, где-то на первом этаже, в кухне или в гараже... Однако на лестничной площадке бушевало алое пламя. Видимо, горел уже весь нижний этаж целиком. Надо успеть до следующего взрыва. Тем более на этот раз он может произойти в трех метрах от них.

Сэмюел осторожно просунул руки под безжизненное тело сестры. Перекатил его к самому краю кровати и, опустившись на корточки, взвалил себе на плечо. Поморщившись от тяжести, поднялся на ноги. Лили весила не меньше тонны... Сэм мелкими шагами двинулся к лестнице, как можно крепче прижимая к себе бесценную ношу. Звуки доносились до него странно приглушенными, будто кто-то надел ему на голову специальные противошумовые наушники. На секунду мелькнула мысль, уж не оглохли он. Но ее тут же вытеснила другая, гораздо более тревожная. По верхним ступенькам еще можно было пройти, а вот нижние уже полностью охватил огонь. Попасть в гостиную по лестнице стало практически невозможно... Коридор, ведущий к комнате бабушки и дедушки, полностью исчез в огне и дыму. Повсюду распространился черный удушающий туман. Сэм подумал повернуть назад и дождаться пожарных в комнате Лили. Но это означало бы подвергнуть себя еще большему риску оказаться разорванным в клочья, когда шарахнет и этот газовый баллон.

А значит, настал самый крайний случай, и, видимо, оставался только один выход...

Сэм сосредоточился и закрыл глаза. Вспомнил во всех подробностях эпизод в лагере Диавило, когда мир вокруг будто бы поставили на паузу и пламя костров словно окаменело. Замедлить время... Чем не способ выбраться из пожара? Если, конечно, он не окончательно потерял эту способность...

Сэм сосредоточился и попытался погрузиться в себя. Но едва начал представлять движение крови в желудочках сердца, как грудь опять пронзила жгучая боль. Точь-в-точь как тогда, в апартаментах пандита. Будто в сердце вбили гвоздь. Сэм пошатнулся, но вес Лили на правом плече напомнил, что у него попросту нет права сдаться. Он взял себя в руки и, превозмогая боль, продолжил замедлять сердечный ритм, пока не привел его в унисон с биением Камня, которое слышал где-то глубоко внутри. Увы! Удерживать этот ритм долго не получится. Сил слишком мало, концентрации хватит не больше чем на пару секунд. Интересно, успеет ли он за это время вынести сестру на свежий воздух?

Сэм открыл плаза. Дом окрасился в бесконечное множество оттенков зеленого. Огромные изумрудные снопы зависли в воздухе, опровергая закон земного притяжения. В гостиной темными пятнами маячили диван и кресла, коридор, ведущий в спальни, напоминал дорожный туннель, и неподвижные клубы дыма рисовали на потолке вычурные узоры.

Сэм спустился по лестнице, скользя боком по перилам, чтобы не упасть. Подошел к морю огня, которое, хоть и казалось застывшим, всё же источало душный жар. Накинул на голову себе и Лили штору, в которую по-прежнему был замотан, и, затаив дыхание, ступил прямо в пламя. Пять метров или шесть, ну, максимум семь и они у окна... Сэм почти ничего не чувствовал, только раскаленный воздух во-круг — будто бы его засунули в микроволновку. А вот внутри тела всё было гораздо хуже... Приходилось прикладывать почти сверхчеловеческие усилия, чтобы удерживать пульс в одном ритме с биением времени. Сердечную мышцу сжало тисками, и с каждой секундой это ощущение становилось всё нестерпимее. Боль отдавалась теперь в шее и в левой руке. Мозг приходилось держать в страшном напряжении, чтобы не поддаться соблазну всё бросить... Он должен спасти Лили. Эта мысль помогала выносить боль и подобно огоньку в ночи вела за собой и указывала путь.

Сэмюел продолжал двигаться через неподвижные волны огня, с облегчением отмечая, что интуиция его не обманула: жар был силен, но огонь не успевал обжечь их с Лили. Сэм преодолел прихожую, чувствуя, что сердце вот-вот взорвется, ощутил под ногами ковер в гостиной, едва не наткнулся на угол дивана, сообразил, что надо взять левее, но тут резко остановился у журнального столика. В грудь опять что-то вонзилось... Боль в сердце была не такой, как раньше. На этот раз он ощутил нечто вроде короткого замыкания, которое парализовало всё туловище и грозило разорвать сердце в клочья. Если он не перестанет замедлять время, случится страшное. Но ведь до окна оставалось каких-то несчастных два метра, а Лили по-прежнему лежала без сознания у него на плече. Если он отпустит время сейчас, они окажутся посреди пламени. Всего два метра...

Сэмюел с криком набросился на собственную боль и в приступе слепой ярости рванул вперед. Ему удалось сделать шаг, потом второй. На третьем он почувствовал, как всё его существо заартачилось и отказывается двигаться дальше. Ему даже показалось, что какая-то часть внутри него застыла навсегда и тело больше не слушается. Где-то вдали послышался щелчок времени, которое снова набирало обычную скорость. И почти одновременно с этим щелчком раздался последний удар его собственного сердца. Бесконечно долгий, бесконечно нежный, будто навеки освобождающий от всех забот и тревог. Мозг погрузился в темноту, и Сэм рухнул вперед головой, даже не почувствовав, как распласталась на нём Лили.

Его сердце остановилось.

23 ТЕТЯ ЭВЕЛИН

Смерть оказалась похожа на рыбий сон... Как будто вокруг — вода, теплая и умиротворяющая, и Сэмюел движется в ней легко и привольно. Он скользил по воде, и тело его было свободно от силы притяжения, свободно от всех видов боли, которые ему пришлось испытать, пока оно жило на земле. Мир вокруг принял жидкую форму, стал водой, что ласково плескалась и текла безмятежно и спокойно... Нуда, он слышал далекие голоса, искаженные расстоянием — непреодолимым расстоянием жизни? — и голоса эти звали его обратно, на тот берег. Ну да, прикосновения чьих-то рук он тоже чувствовал — руки эти искали в нём хоть один вздох, хоть искорку сознания. Ну да, еще были огни — свет кружился в черном небе подобно разноцветным звездам.

— Но Сэмюел уже уплывал прочь, он освободился ото всего и твердо решил остаться в море. Теперь он встретится с мамой...

— Мы теряем его... мы его теряем... — прокричали там, в другом мире.

А потом что-то нежно коснулось его губ. Что-то бесконечно живое, по вкусу похожее на обещание. Поцелуй... Поцелуй солнца и смеха, поцелуй счастья и вечности... Поцелуй жизни. Ему показалось, что он видит перед собой прекрасное лицо Алисии. Но это, наверное, была иллюзия, рожденная его прекрасной новой сутью. Ведь на самом деле глаза не видели больше ничего, кроме размытых красно-желтых пятен. И всё же поцелуй продолжался, и Сэмюелу почудилось, будто его медленно вытягивают из воздушного пузыря, будто непреодолимая сила вырывает его из обретенного рая. Он почувствовал, что возвращается в собственное тело. Страдания и боль, от которых Сэму удалось освободиться, разом снова обрушились на него. Всё его естество в одну секунду вспыхнуло беспощадным огнем. Он сжался от боли, попытался сделать вдох, не справился с этой задачей, несколько секунд мучительно просуществовал без воздуха и наконец окончательно потерял сознание.

Через какое-то время — Сэмюел не знал через какое — он пришел в себя. Сознание вынырнуло из безумного водоворота, в котором любимые образы перемешивались с ужасными силуэтами Рудольфа и Диавило, пожар чередовался с наводнением, мелькали как в тумане чьи-то белые фигуры, носилки и уколы, запах спирта и гул непонятных машин. Сэм поморгал, позволяя глазам приспособиться к зеленому свету ламп, и обнаружил, что лежит на больничной кровати, одетый в нечто вроде голубой пижамы. Грудь облепили датчики, а в руке торчит катетер капельницы. Сэм осторожно пошевелил пальцами и почувствовал, как стягивает кожу в тех местах, где наложены марлевые повязки. Рефлекторно коснулся рукой груди в области сердца. Ощущение нестерпимого сдавливания исчезло. Он вообще чувствовал себя неплохо... Бросил взгляд на батарею мониторов и огоньков, которые мигали рядом с кроватью, и на одном из приборов узнал логотип клиники Сент-Мэри. Очень удачно. Значит, он совсем недалеко от папы. Нужно лишь подняться с кровати, и можно будет его проведать...