Гробница первого императора
Шрифт:
А ведь и правда. Сэмюел забыл эту подробность, но он действительно впервые увидел Рудольфа только месяц назад. До этого тот был именем без лица. Эвелин постоянно о нём рассказывала, и Сэму оставалось только представлять себе этого суперделового бизнесмена, который так занят работой в сфере международной торговли, что никак не успевает доехать до Сент-Мэри.
— А что вы делали в офисе «Аркеоса», когда он тебя туда возил? — спросил Сэм.
— Обычно Рудольф работал у себя в кабинете, а я ждала в квартире на верхнем этаже. Я там, в общем-то, ничем особенным не занималась: нужно было просто думать о нём...
—
— Думать о нём — вот и всё. Да и вряд ли я бы о нём забыла — там повсюду висели его фотографии! Он говорил, что, когда я рядом, ему проще сосредоточиться и в голову приходят самые гениальные мысли. Будто я посылаю ему положительные волны... Мне казалось, это так романтично! Какой же я была дурой...
— А в последнее время не произошло ничего такого, что объяснило бы изменение его поведения? — осторожно спросил Сэм, чувствуя, что начинает кое о чём догадываться.
— Не знаю. Он просто вдруг как-то... отдалился. Десять дней назад мы должны были вместе поехать в Нью-Йорк. Но в последний момент он не смог прилететь. Сказал, что внезапно возникла встреча с важным клиентом. Присоединился ко мне только через два дня. Но мыслями по-прежнему витал где-то далеко. И вот с тех пор...
Эвелин не успела договорить. Дверь палаты шумно распахнулась, и вошел старый врач с густыми седыми усами. Его сопровождала медсестра, толкавшая перед собой тележку. Они решительно направились к кровати Сэма.
— Вы правы, Дженет, — прогремел врач, даже не удосужившись представиться. — Показания приборов не обманули, наш герой действительно пришел в себя!
Он приблизился к Сэмюелу, изучил цифры на экранах и, схватив его руку, пощупал пульс. Взъерошенной шевелюрой, пышными усами и повадками старого пса доктор напоминал Эйнштейна со знаменитой фотографии.
— Угу! — кивнул он. — Ритм по-прежнему неровный, но уже гораздо лучше. Как самочувствие, герой?
— Я... Я совершенно здоров, — заверил Сэм, надеясь, что ему разрешат вставать с кровати.
— Очень хорошо, — обрадовался врач. — Значит, остается только провести кое-какие дополнительные обследования... А вам, — обратился он к Эвелин, — надо бы отдохнуть, вид у вас измотанный. Юноша пошел на поправку, волноваться больше не о чем. Если, конечно, он не боится уколов!
Тут Сэм услышал, как на тележке медсестры что-то звякнуло, и увидел, как она наполняет лекарством шприц с такой длиннющей иглой, будто дело происходит в фильме ужасов — «В клинике сумасшедшего профессора». Сэмюел терпеть не мог уколы... Он весь напрягся при мысли о двух сантиметрах металла, которые вот-вот воткнутся в его плоть и проникнут ему в вены. Всё-таки порой в жизни бывают моменты, когда думаешь, что уж лучше бы ты умер...
24 АНЕСТЕЗИЯ
Как и обещал доктор Эйнштейн (на самом деле его звали доктор Хок), Сэмюела продержали на обследовании в клинике Сент-Мэри еще сутки. Целый день гоняли по анализам и осмотрам. И даже когда усадили на велотренажер, чтобы снять электрокардиограмму во время физических нагрузок, ничего плохого не обнаружили. Только старый доктор отчего-то удивленно хмыкнул, приговаривая:
— Всё же очень странно...
Сэмюел не решился спросить, что такого уж странного видит врач. Он боялся узнать правду о своем сердце. Особенно если эта правда будет означать невозможность осуществить задуманное...
Сэм ходил из кабинета в кабинет и в одном из коридоров встретил Изабель — медсестру, которая дежурила у постели отца. Она очень по-доброму отнеслась к Сэмюелу и пригласила заходить к ней поболтать, если станет грустно. Изабель восхищалась его подвигом на пожаре. И пару раз заглядывала в палату узнать, всё ли в порядке. Сэмюел воспользовался случайной встречей, чтобы задать медсестре кое-какие вопросы, и получил полезную информацию. Главным образом о состоянии Аллана. Изабель призналась, что в последние дни дела стали хуже. Его отец всё глубже проваливался в забытье. Впрочем, добрая женщина с энтузиазмом заверила мальчика, что прогнозы в подобных случаях делать сложно и нередко случается, что пациенты совершенно неожиданно приходят в себя. Для Сэмюела это означало две вещи. Во-первых, отца еще можно спасти. Во-вторых, действовать нужно быстро...
Следующее утро было посвящено последней веренице осмотров и анализов. Только после обеда Сэма наконец отключили от проводков и капельниц и он обрел некое подобие свободы. Мальчик собирался отправиться на другой конец больницы, чтобы проведать отца, когда дверь приоткрылась и в палату просунулась голова Лили. Убедившись, что брат не спит, она бросилась его обнимать:
— Сэмми! Как же я рада!
Сестра так крепко стиснула его в объятьях, что чуть не задушила.
— Эй, — запротестовал он. — Я ведь лежу в больнице, поправляюсь! А ты решила меня прикончить?
— Сэмми, ты меня спас! Поднялся на второй этаж, прямо через огонь! И вынес в гостиную, а вокруг всё взрывалось, но ты...
— Ну ладно, ладно! — перебил он сестру. — Да, я супергерой, но такой, знаешь, суперскромный! И потом, на моем месте ты бы сделала то же самое. Помнишь, как нас забросило в доисторические времена и я попал в плен к дикарям? Кому хватило смелости нарядиться духом медведя, чтобы меня освободить? Тебе! Так что...
Лили покачала головой, будто Сэм нес полную чушь. Глаза ее сверкали от волнения.
— Я так рада, что ты мой брат... И так рада, что ты совершенно здоров!
— Похоже, доктор Хок так не считает. Он всё что-то обследует и обследует — похоже, решил во что бы то ни стало отыскать у меня какую-нибудь серьезную болезнь.
— Хок? Это такой седой с усами, да? Он сказал маме, что у тебя брадикардия.
Она произнесла это слово особым тоном, который поневоле появлялся у нее, когда ей хотелось похвастаться.
— Что у меня ЧТО? — переспросил Сэм.
— Брадикардия. Такое состояние, при котором сердце бьется чересчур медленно. Думаю, именно из-за этого они продолжают тебя обследовать.
— И что, для супергероев эта самая брадикардия опасна? — спросил Сэмюел, примерно догадываясь о природе своего странного заболевания.
— Мама говорит, врач вроде не слишком встревожен. Просто в твоем случае это слишком ярко выражено. Видимо, поэтому он так загрузился.
— Ну я рад, что ему теперь есть над чем подумать. А мне больше не хочется быть подопытной крысой. Лучше скажи, как там дедушка?
— Не очень, — вздохнула Лили. — Не понимает, куда попал, который час, пора уже вставать или, наоборот, ложиться... Как будто он всё время где-то не здесь...