Громбелардская легенда
Шрифт:
— Он выстрелил и попал… но попытался быстро спуститься к ней… — хрипло проговорил солдат. — И упал.
За их спинами послышалось тяжелое дыхание. Вспотевший и с раскрасневшимся лицом, едва живой Дорлан подошел к краю расщелины.
— Спустимся туда, — предложил он.
— Ты можешь прикасаться к сильным Гееркото, мудрец?
Посланник молча посмотрел на кота.
— Я этого не одобряю, — ответил он. — Брошенный Предмет — не игрушка.
— Он и не будет игрушкой. Помоги мне достать его из-под доспехов,
Посланник потянул за висевший на кошачьей шее ремешок и вытряхнул из небольшого плоского мешочка символ одной из Темных Полос — Серебряное Перо. Вопреки своему названию, металлически поблескивавший предмет в форме большого листа был почти белым. Нахмурившись, посланник смотрел на кота, который, взяв в зубы могущественный Гееркото, спрыгнул вниз — и неестественно медленно, словно весил не больше пушинки, сбежал по крутой каменной стене на дно впадины. «Кошачьи тропы» в горах наверняка существовали — но существовали также Предметы, вынесенные из Безымянного края, которые продавались и использовались, нравилось это мудрецам Шерни или нет.
Приземлившись, кот подбежал к неподвижным телам, все еще держа в зубах свое Перо.
— У нас таких штук нет, так что мы спустимся иначе, как и все нормальные люди, — сказал Дорлан. — Легионер, у тебя или у кого-нибудь из твоих товарищей наверняка найдется какая-нибудь веревка. У войска всегда есть все, что нужно.
Подошедший к ним солдат с искаженным гримасой боли лицом уже, похоже, вполне пришел в себя и услышал слова посланника, так как сразу же полез в мешок.
— У меня, у меня есть веревка, — пробормотал он.
— Я солдат Громбелардского легиона, — представился легионер, стоявший рядом с Дорланом. — А ты кто, господин?
Посланник оценил старания простого солдата, который — будучи в мундире — представился лишь затем, чтобы после спросить о личности незнакомца, который, похоже, был важной особой.
— Я посланник, вы зовете нас мудрецами Шерни, — коротко ответил он.
В глазах легионера мелькнуло удивление, но тут ему подали веревку, и его мысли обратились к десятнику и лежавшей рядом подсотнице.
— Посланник… Значит, ты разбираешься в ранах, господин? — спросил он. В глазах простых людей посланники были магами, знавшими все на свете. — Раз ты не хочешь воспользоваться своей силой, то спускайся первым, я спущу тебя на веревке.
Дорлан тотчас же опоясался веревкой. Он не был чересчур тяжел; легионеры без труда отпускали веревку, локоть за локтем.
— Они живы! — рыкнул снизу кот. — У женщины нет глаз!
Дорлан повис неподвижно. Потрясенные солдаты на краю расщелины забыли о том, что нужно спускать веревку. Он крикнул им и вскоре оказался на дне впадины. Быстро отвязавшись, он подошел к лежавшим на земле телам. Кот сидел между ними.
— Воины, — прорычал он, и даже в неразборчивой кошачьей
— Просто Шерни, — сухо ответил посланник. — Не моей и не нашей.
Он склонился над девушкой и затем почти сразу же — над солдатом. Легионер уже пришел в себя.
— Не чувствую тела, — медленно проговорил он очень спокойно и отчетливо. — Ничего не болит… но не чувствую.
Дорлан прикусил губу.
— Что с девушкой? — спросил Барг.
Дорлан снова посмотрел на лежащую. Под поднятыми веками зияли две багровые пустые глазницы, из которых сочились тонкие струйки крови. Он прислушался к дыханию и коснулся пульсирующей жилки на шее. Потом осмотрел рассеченную кожу на голове.
— Ее ослепили, — сообщил он. — Она без сознания. Ушиблась пару раз, но ничего серьезного.
— Глаза, — пробормотал легионер, и слышно было, как дрогнул его голос. — Один… и второй?
— Да.
Один из солдат спустился на веревке и подбежал к небольшой группе на дне каменной впадины.
— Десятник… — окликнул он. Барг не слушал.
— Кто ты, господин? — спросил он.
Дорлан представился, в третий раз за этот день.
— Ее глаза, — повторил легионер. — Она бы их ни на какие другие не поменяла… Она — ночная лучница, чародей. Спаси ее глаза.
— Я не чародей, — сказал Дорлан.
— На скольких я в жизни насмотрелся, что себе шею на скалах свернули… — Солдат все еще говорил медленно и спокойно. — А на себя даже посмотреть не могу… И на что мне глаза? Я бы их ей отдал… Не такие хорошие, как те, что стервятник у нее забрал… но лучше хоть такие, чем ничего. Мне они уже не понадобятся…
Дорлан с трудом сдерживал волнение. Сидевший рядом с десятником солдат судорожно сглотнул слюну.
— Дашь ей мои глаза, мудрец Шерни? — спрашивал Барг. — Говорят, будто вы все можете… Но это наверняка только сказки?
— Да, друг мой… Это сказки. Никто не сможет сделать того, о чем ты просишь.
— Но она ночная лучница, господин. Эта девочка… показывала нашим, как стреляют из лука…
— Говорю тебе, солдат, — глухо отозвался посланник, — что сегодня я готов нарушить все законы мироздания ради… кого-то такого, как я. Но я не в силах сделать то, чего ты желаешь.
— Если хочешь сделать это — сделай, — произнес, почти промурлыкал кот настолько неразборчиво, что его почти не поняли.
Посланник и сидевший рядом с Баргом легионер обернулись к нему. Кот весь дрожал, потрясенный переполнявшими его чувствами.
— Воины убивают воинов, хорошо, — еще более низким голосом сказал он. — Но трупоеды… Трупоеды и воины… Это не законы войны, здесь одни лишь законы стервятников. Отдай ей глаза этого легионера!
— Сделай это, господин, — попросил Барг.