Громова дубрава
Шрифт:
— Потому что королева не опасна. По крайней мере, пока. Знаете, Антоний, я всегда очень боялась эльфов. Мама с детства водила меня в лес, показывала контур, объясняла суть своей работы.
Я смотрела в их ненавидящие глаза, чувствовала исходящее от них зловоние и с ужасом ждала того дня, когда останусь с этими существами один на один. Теперь же я вижу: годы заточения не прошли для светлого народа даром. Эльфы ослабли, Антоний. Не удивлюсь, если многие из них смирились со своей судьбой и нашли в подземной жизни определенные преимущества. Мама рассказывала, что первые сто пятьдесят лет после заточения, они постоянно пытались разрушить контур. Сочиняли новые заклинания,
— Вроде Никодима?
— Да. Его каверза почти удалась, и это стало мне хорошим уроком. Вы видели королеву, Антоний. Эта гордая женщина может говорить, что угодно, однако она не способна причинить вред ни нам, ни контуру. Сегодня я наконец-то это поняла.
— Вы больше не боитесь.
— Не боюсь, — кивнула я. — И готова продолжать семейное дело. Но от помощи инквизиции не откажусь. Эльфы — не безобидные барашки. Мы не знаем, что произойдет завтра, через месяц, год или десятилетие. Не знаем, когда появится новый Никодим, и что он сумеет придумать. Мне нужна помощь, Антоний. И я буду просить ее у вас и ваших братьев.
— Вам следовало попросить ее раньше, — серьезно ответил мужчина. — Тогда можно было бы избежать многих неприятностей. Впрочем, лучше поздно, чем никогда. Завтра, когда прибудет отряд, мы все хорошенько обсудим и решим, что делать дальше.
Церковники приехали в Форст с первыми лучами солнца. Дабы не плодить ненужных разговоров, они пустили своих коней в объезд, однако все равно были замечены, а потому к обеду о том, что к аптекарям Лилей приехали десять суровых мужчин в черных сутанах, судачил весь город.
Чем бабушка и отец Стефан объяснили массовое нашествие инквизиторов, я так и не узнала — сначала было не до того, потом — не интересно.
Мы встретили гостей у калитки и сразу же повели в лес. По пути Антоний кратко рассказал о произошедших событиях, а также о разговоре с эльфийской королевой и моих соображениях по поводу возможной опасности, которую таит в себе зеленый холм.
Эльфы навстречу к инквизиторам, конечно, не вышли. Те тоже не слишком горели желанием знакомиться с ними лично, поэтому просто расставили по периметру поляны какие-то странные предметы и несколько минут за ними наблюдали. После этого один из церковников подошел ко мне и велел подержать в руках небольшой стеклянный шар, наполненный странным белесым дымом. Тот оказался скользким и неожиданно тяжелым. Впрочем, инквизитор почти сразу забрал его обратно — с улыбкой и явным удовлетворением.
Антоний потом объяснил: по цвету дыма можно определить, занимается ли человек запретной ворожбой. Попадая в руки к темному колдуну, шар из белого становится серым или коричневым.
Вернувшись с поляны, церковники попросили нас с бабушкой подробно и обстоятельно рассказать о встречах с обитателями проклятой поляны и вообще все, что с ними связано. Разговор затянулся до обеда. В какой-то момент к нему присоединился отец Стефан, явившийся к нам сразу после утренней службы.
Антоний был прав: его братья оказались умными рассудительными людьми, которые стремились разобраться в возникшей ситуации, оставаясь при этом вежливыми — насколько это было возможно для людей, узнавших об опасных существах, живущих у них под носом.
Я слышала, как один из мужчин сказал Антонию, что после
Церковники пробыли в городе трое суток. После разговора об эльфах нас с бабушкой они не трогали, и большую часть времени проводили в лесу. В итоге в четырех точках поляны оказались зарыты шары, похожие на тот, что давал мне в руки один из братьев — те самые артефакты, призванные сделать защитный контур еще надежнее.
Первое же обновление чар подтвердило — артефакты работают. Купол, укрывавший эльфийский холм, стал гораздо прочнее и, судя по всему, мог продержаться без подпитки не менее двух недель.
Перед отъездом в столицу, инквизиторы о чем-то долго разговаривали с отцом Стефаном, после чего коротко попрощались и уехали. Антоний занял в колонне замыкающее место. Выезжая на большой тракт, он обернулся и помахал мне рукой. Я помахала в ответ. А потом долго смотрела, как оседает на дороге пыль, поднятая копытами их лошадей.
Мужчина был высокий и худой. Его длинные темные одежды ниспадали вниз крупными складками и казались ему безбожно велики. Он стоял у алтаря и читал молитвы глубоким бархатным голосом, от звука которого у меня замирало сердце.
О том, что отец Стефан намерен уйти на покой, стало известно через три недели после происшествия в Громовой дубраве. А еще через неделю в город вернулся Антоний.
По Форсту сразу же разлетелся слух: господин инквизитор отказался от прежней службы и подал прошение о переводе на место приходского священника. Когда отец Стефан представлял прихожанам нового пастыря, шоколадные глаза церковника сияли, как звезды, а их взгляд то и дело останавливался на мне.
В то утро служба прошла мимо меня — молитвы слились в единый гимн, а из проповеди я не запомнила ни слова. Когда действо подошло к концу, и горожане потянулись на выход, меня снова поймала госпожа Дора и снова, как месяц назад, попросила задержаться на пару минут, чтобы поговорить со святым отцом.
В служебной комнатке Антоний был один.
— Вы вернулись, — с улыбкой сказала я ему. — Неужели наши эльфы оказались интереснее столичной жизни?
— Я приехал не к эльфам, — голос мужчины был серьезен, однако в глазах по-прежнему сияли огни, — а к вам, Вилена. В управлении решили, что рядом с чародейкой Форста должен находиться человек, который сможет прикрыть ей спину и оказать помощь в случае опасности. А еще будет сообщать в столицу о поведении эльфов и вызовет подкрепление, если они решат поднять восстание.
— Вот как…
— Я вызвался взять это дело на себя. И привез дополнительные артефакты для контура и несколько амулетов для вас. Все они отлиты из заговоренного серебра.
— Щедрый подарок. Спасибо.
— Эти побрякушки — из особого хранилища инквизиторского управления. А одна — лично от меня.
Он протянул мне маленькую коробочку, обтянутую тонким белым бархатом. Я открыла ее и ахнула — внутри лежало тонкое серебряное кольцо.
— Собираясь приять форстовский приход, я отказался от инквизиторской службы, — сказал Антоний. — Меня освободили от многих обетов, которые ограничивали мою свободу. Но, Вилена, несмотря на свой сан, я был и пока еще остаюсь солдатом. Поэтому не буду ходить вокруг да около, и просто спрошу у вас о том, что сейчас волнует меня больше всего. Вы выйдете за меня замуж?