«Гроза». Кровавые игры диктаторов
Шрифт:
Ярким примером тут может служить Пауль Тюммель – резидент Абвера в Австрии, Чехословакии и на Балканах. Член нацистской партии, награжденный золотым знаком, Тюммель стал бороться против нацизма еще до войны, передавая информацию чехословацкой секретной службе полковника Моравца, а затем англичанам.
В оккупированной немцами Праге, словно на минном поле, обосновалось отделение абвера в Чехословакии, которым руководил Тюммель. Именно из резиденции абвера в Лондон заблаговременно передавалась вся информация о многочисленных крутых поворотах и неожиданных зигзагах в политике Гитлера. Не терял Тюммель связи и с чехословацкой разведкой, перешедшей на нелегальное положение. Гестапо тщетно пыталось разгадать, кто же так полно и достоверно информирует Лондон. «Это головная боль фюрера и всех нас. Агент засел у сейфа с важнейшими секретами рейха...», – сказал однажды Гейдрих. Но
Оглушенный криками «Хайль Гитлер!» Гитлер поздно сообразил, что кричит это отнюдь не вся нация, а ее меньшая часть. В то время как остальные, находясь в различной степени оппозиции к режиму – от прямой измены, как адмирал Канарис, создавший нелепую ситуацию, когда одна ветвь государственной разведки все свое время тратила на борьбу с другой, до знаменитого профессора Гейзенберга, видевшего прямой путь к атомному оружию, но не пожелавший по нему идти, уведя всю германскую атомную программу в непроходимые дебри оторванных от теории экспериментов, – сделали все возможное, чтобы этот режим не просуществовал больше 12 лет.
Сталин (имеется в виду предвоенный Сталин) был гораздо практичнее Гитлера. Крики «Да здравствует великий Сталин!» меньше всего оглушали его самого. Он не верил, подобно Гитлеру, ни в чью преданность.
«На любви долго не проживешь,—говаривал вождь всех народов, – а на страхе можно жить вечно».И, как всегда, был совершенно прав. Оппозиция Сталину представляла из себя нечто совсем другое, нежели оппозиция Гитлеру – по сути, но по форме была совершенно идентичной. Однако если адмирал Канарис занимал пост начальника абвера с 1933 по 1944 год, то следует помнить (и никогда не забывать), что за тот же период Сталин расстрелял 9 начальников ГРУ, двух наркомов НКВД, а расстрелянных генералов просто не сосчитать. Самые примерные списки, составленные лицами, не бывавшими ни в одном архиве, показывают, что в канун войны (года за три) Сталин приказал расстрелять 650 генералов и адмиралов. И втрое больше сгноил в ГУЛАГе. Поэтому и оппозиция вождю народов была, как мы и говорили, другой по сути. Если Канарис боролся с режимом, рискуя своей жизнью, то его коллеги в СССР делали то же самое, спасая свою жизнь. А это большая разница).
Закончим о людях разведки и вернемся в конец 1940 года.
После того, как Гитлер, несмотря на весь свой романтизм, увидел ловушку, в которую его впихнул Сталин, и решил поквитаться со своим московским оппонентом, Канарис получил приказ собрать всю нужную информацию для обеспечения грядущего вооруженного конфликта против СССР. Как всегда и везде, общие задачи абвера заключались в том, чтобы уточнить имеющиеся данные о Красной Армии, экономике, мобилизационных возможностях, политического положения СССР, о настроениях населения, а также добыть новые сведения: изучить театр военных действий, подготовить разведывательно-диверсионные мероприятия для первых операций, обеспечить скрытную подготовку вторжения, одновременно дезинформируя противника об истинных намерениях Германии.
К этому времени абвер уже представлял из себя мощную и широко разветвленную организацию, способную решить любые задачи практически
Все сведения стекались в Центральный отдел полковника Остера, где обрабатывались и обобщались, а затем докладывались Канарису, который, в свою очередь, параллельно докладывал их в штаб ОКВ и лично Гитлеру.
Конечно, поступала обширная информация и от агентуры в СССР. Советская военная разведка и в большей степени НКВД работали с большим количеством агентов-двойников, снабжая их дезинформацией о состоянии и силе Красной Армии. Дезинформация главным образом была направлена на преуменьшение реальных сил. Однако подавляющая часть двойников была засвечена абвером и отличить «дезу» от настоящей информации было не так уж сложно. Конечно, иногда это не удавалось, но подобные случаи были скорее исключением, чем правилом.
Абвер имел и другие источники информации в СССР. Секретная утечка шла из Генштаба РККА и из штаба ВВС, приводя Сталина во вполне понятную ярость.
Особым источником информации были перебежчики. У нас очень любят смаковать перебежчиков со стороны немцев и ничего не пишут о своих, которых было гораздо больше. Начиная с января 1940 года и до начала войны 22 июня 1941 года таких насчитывалось 327 человек. Речь идет только о военнослужащих, от красноармейца до полковника. Многие бежали, прихватив с собой секретные документы и карты. Если прибавить к этому крайне враждебное отношение населения Прибалтики, Западной Украины, Белоруссии и Бессарабии к большевистскому режиму вообще и к Красной Армии в частности, то можно с уверенностью заявить, что абвер не испытывал недостатка в источниках информации.
Помимо всего прочего в руки немцев попали обширные документы польской разведки, долгое время занимавшейся разработками по Советскому Союзу. Ведомство Канариса также работало в тесном взаимодействии с венгерской, итальянской, румынской и болгарской разведками. Финскую разведку вообще можно было считать частью абвера – настолько она взаимодействовала с немцами, делясь с Берлином даже теми данными, которые немцы не запрашивали. А финская разведка была очень мощной.
Что касается намерений Сталина, то они мало у кого вызывали сомнение. Достаточно было взглянуть на карту со схемой даже примерной дислокации советских войск, как становилась совершенно очевидной их агрессивно-наступательная направленность.
Весь 1940-й год абвер внимательно наблюдал за перемещением советских войсковых группировок, стараясь главным образом не пропустить момента, когда вся эта гигантская орда получит приказ двинуться на запад. Полковник Лахузен по этому поводу говорил, что подобное наблюдение напоминало «слушанье тиканья часового механизма адской машины», когда не знаешь, на какое время поставлено взрывное устройство и не имеешь возможности ни его разрядить, ни куда-нибудь убежать.
Абвер имел данные, что в Москве ждут начала операции «Морской лев», чтобы начать наступление. (Канарис даже знал, что сигналом к наступлению будет переданный всеми средствами военной связи условный сигнал «Гроза»). О плане операции с одноименным названием немцы пока не знали, но было ясно, что коль существует условный сигнал, то существует и план операции. А каково ее точное кодовое наименование, имело второстепенное значение.
Было также совершенно ясно, что ожидание десанта в Англию не будет длиться бесконечно. Рано или поздно Сталин поймет, что его водят за нос, и приурочит начало операции к какому-нибудь событию, скрытому пока в дымке динамичной и непредсказуемой истории.
Было не менее ясно, что если Сталин такое наступление начнет, то всех наличных сил вермахта, включая и все хилые силы ненадежных союзников Германии, не хватит, чтобы это наступление остановить. Другими словами, все очевиднее становилась неизбежная катастрофа, которую какими-то неординарными средствами можно было отсрочить, но уже невозможно было предотвратить.
Адмирал Канарис был одним из тех, кто понимал это еще в 1940 году. Прошедшие год и четыре месяца войны, хотя они и были отмечены большими и малыми триумфами германского оружия, фактически завершили процесс окружения Германии железным кольцом непримиримых врагов. «Садовый шланг» президента Рузвельта и поставленный им вопрос о «ленд-лизе» вместе с предстоящим снятием с России «морального эмбарго» на торговлю достаточно четко обозначил это стальное кольцо.
Адмирал и его сторонники ненавидели гитлеровский режим, но вовсе не хотели заменять этот режим режимом сталинской деспотии. Процесс окружения завершается, и где-то с середины будущего года начнется процесс уничтожения Германии.