Гроза над Бомарзундом
Шрифт:
— Молчать! — прервал я его, и, поняв, что к моим словам сейчас прислушиваются окружающие, обратился к ним с небольшой речью.
— Братцы! Там сейчас гибнут наши товарищи. И если мы не придем к ним на помощь, их, скорее всего, разгромят и убьют! Поэтому слушайте мой боевой приказ. Идем вперед, чтобы ударить по французам. Пока не доберемся до гребня, всем помалкивать. А уж там по моей команде огонь! Бейте в первую очередь по офицерам. Развернуться цепью и залечь, используйте камни и деревья, как укрытия! Не высовывайтесь и не подставляйтесь! В рукопашную никому не вступать, бить сукиных
Последний рывок, как и следовало ожидать, вышел самым трудным. Приходилось карабкаться практически на четвереньках. Фуражка то и дело норовила сбиться набок, мешая обзору, длинная сабля била по ногам. Пот заливал глаза, а дыхание сбилось, и все же мы достигли цели.
Перед нами открылась широкая долина, по которой маршировали французские колонны. Все было видно, как на ладони. Оставалось лишь…
— Митральезы на месте? — почему-то шепотом спросил я.
— Так точно! — нехотя буркнул все еще обиженный Лихачев.
— Огонь! — почти радостно выдохнул и первым спустил курок.
Обрушившийся на врага шквал огня стал для него настоящим потрясением. Пули летели так густо, что буквально косили ряды французов. Особенно отличились митральезы, выплескивающие на их ряды настоящий свинцовый ливень. Неудивительно, что скоро нас всех затянуло пороховым дымом, вынудив на короткое время прекратить огонь, а когда ветерок отнес клубы прочь, перед нами предстала поистине ужасная картина.
Оказавшаяся перед нами рота была уничтожена практически полностью, причем большая часть солдат погибла на месте, и теперь их тела устилали дорогу. Те же немногие, кто попытался скрыться, не смогли далеко уйти и лежали чуть поодаль.
Ошеломленные своей огневой мощью матросы потрясенно молчали. И тогда я снова подал голос, теперь уже закричав.
— Молодцы, ребята! Так их, в Бога душу мать и царицу небесную!
Ответом мне был хохот из почти тысячи глоток.
Надо отдать должное Хюгу и его подчиненным. Получив столь чувствительный удар, они не впали в панику и не бросились назад к шлюпкам, а развернулись и бросились в атаку. Для нейтрализации столь несвоевременно появившейся угрозы французский генерал выделил придерживаемый им в резерве 3-й линейный батальон, придав ему две роты егерей. Вооруженные штуцерами Тувенена стрелки были грозным противником для любого врага, кроме моих ребят.
Совсем недавно они служили абордажниками на парусных кораблях Балтийского флота, из которых сформировали первый батальон возрожденной морской пехоты. Вооруженные скорострельными «Шарпсами» и засевшие на гребне холма морпехи с легкостью расстреляли сначала егерей, а потом пытавшихся взбираться по склону пехотинцев.
Те пытались отвечать залпами, однако попасть по одиночным целям оказалось не так уж просто. К тому же русские стрелки, видя готовность своих противников, не стеснялись опускаться на колено или даже ложиться, но что самое неприятное, их скорострельность от этого нисколько не уменьшалась.
Поняв, что проигрывают в перестрелке, французы под непрерывным обстрелом все же попытались атаковать, рывком преодолев разделяющее нас расстояние и ударив в штыки, но понесли настолько серьезные потери, что атака захлебнулась
Еще одним сюрпризом для французов стало то, что дальности нашего оружия оказалось вполне достаточно, чтобы плотно закупорить узкое дефиле, по которому к месту сражения подходили подкрепления. Более того, услышав звуки боя в своем тылу, французы остановились, позволив войскам генерала Вендта вырваться из клещей и снова занять позицию в Транвике, отбросив от него моряков Дженеса, которые в своем наступательном порыве в итоге наткнулись на плотный огонь тяжелых пушек Полубояринова, прикрывавших наш правый фланг. Полупудовая граната — это, доложу я вам, страшно. Выжить под таким огнем трудно, но еще труднее сохранить присутствие духа!
— Может, ударим? — с надеждой взглянул на меня Лихачев, показывая на смешавшихся врагов.
— Черта с два! — у меня хватило благоразумия отказаться. — Мы недурно укрепились и контролируем все проходы. Пусть лучше они атакуют и кладут почем зря своих людей!
Глава 23
Надо сказать, что Хюг не заставил себя ждать. По достоинству оценив опасность, исходящую от нашего отряда, он на время оставил Вендта в покое, решив целиком и полностью сосредоточиться на нас.
На сей раз в атаку пошло сразу два батальона, прикрываемые уцелевшими егерями. Причем, один из них пошел с фронта, а второй попытался обойти наш ничем не прикрытый левый фланг. Что хуже всего, мы так увлеклись стрельбой по противнику, что далеко не сразу заметили этот маневр.
Поначалу все шло хорошо. Успевшие поверить в свои силы морские пехотинцы не стали сразу отвечать, дав французам подойти поближе, после чего снова ударили митральезы, и лишь когда их кассеты опустели, в дело вступили «Шарпсы». Помня мой приказ, наши лучшие стрелки старались выбить в первую очередь офицерский состав, благо, тех было легко узнать по форме и золотым эполетам.
Лишившись командиров, солдаты тут же теряли инициативу и, не получая команд, старались покинуть опасное место. Раздосадованный потерями генерал Хюг посылал им на смену других, после чего все повторялось. Стрелки, которых пока еще никто не называл «снайперами», выбивали офицеров, митральезы косили плотные ряды франков, после чего те откатывались назад.
Одним из достоинств капсюльного револьвера Кольта является возможность быстро сменить барабан и продолжать огонь, чем я успел несколько раз воспользоваться, прежде чем сообразил, что остался без боеприпасов. То есть порох и пули у меня имелись, но вот кто бы их зарядил…
Теперь, по прошествии времени, мне трудно сказать, какой смысл был в моей пальбе? Но тогда, в горячке боя, когда со всех сторон гремели выстрелы, свистели пули и кричали раненые, такой вопрос просто не приходил в голову. Передо мной были враги, и я просто не мог удержаться от соблазна спустить курок. Имелся ли от этого хоть малейший прок, бог весть! Думаю, в кого-то выпущенные мной пули все же попали…
В любом случае, когда мое внимание отвлек Лихачев, барабан револьвера оказался пуст.