Гроза над Миром
Шрифт:
– Почему вы не называете меня по имени?
– вгляделась пытливо в мое лицо.
– Э-э... Наоми, я еще не привык.
– И как вы ко мне относитесь?
– Видите ли,... Наоми (я исправился, да?), я никак не мог решить для себя: красивы вы или умны?
– А теперь?
– Теперь скажу: вы - тщеславная дура.
Она звонко расхохоталась. Легкий акцент (упоминал ли я о нем раньше?) придавал своеобразие ее речи, а непринужденная манера держаться нравилась все больше. Наоми сидела на диване так близко, что я ощущал
– Я принимаю ваш комплимент, - она вдруг коснулась моей щеки губами, Красота для женщины важней ума.
Мне достаточно много лет, чтобы не краснеть, как мальчишка и не бояться неловким словом повредить только начавшим складываться отношениям.
– Наоми... (видите, я в третий раз назвал ваше имя!) если б я был хуже воспитан...
– Тогда?
– Вытряхнул бы вас из вашей одежды и зверски изнасиловал.
Наоми быстро встала, опершись на мое плечо.
– Надеюсь, вы подождете, пока я соглашусь.
И оставила меня в радостно приподнятом состоянии духа.
Затем я приводил в порядок свою аптеку, проверял инструменты, еще было что-то, так пролетело два часа. А потом... я вышел, кипя злобой и желчью, не зная, куда иду. На нее я наткнулся почти сразу, она возвращалась в каюту своего покровителя. Остановилась, с кроткой полуулыбкой подняв на меня взгляд блестящих карих глаз. Я постарался сдержаться.
– Буду весьма признателен, если вернете мне ключ от каюты Пини!
Она молча подала мне на ладони ключ.
– Я не заперла снова. Теперь уж незачем. Пини плавает прекрасно, не бойтесь за нее, - в словах ее звучала откровенная насмешка.
Я задержал дыхание, сосчитал до десяти.
– Вы же почти расправились со мной. Счастье, если смогу после этого покинуть "Громовержец" живым. Отделавшись лишением всего жалованья и драконовским штрафом. За что вы меня так подставили?
Наоми взяла меня за руку.
– ...Вы, правда, очень хорошо воспитаны, Рон. С Арни я объяснюсь сама. Меня он послушает.
Я недоверчиво хмыкнул.
– Лишили его бесценной заложницы.
– Нам от Пини никакого толку!
– Почему?
– Да так. Представьте хоть на минуту, что Арни не одержит решительной победы, и вынужден будет торговаться с Вагой, вытягивая уступку за уступкой.
– Тут его дочь и стала бы козырем...
– Глупости. Пини - из несгибаемых. Она или бежала бы от вас или покончила с собой. Теперь смотрите с другой стороны. Вы - Вага. На вас давят, вам угрожают. Цена - жизнь дочери. За вашими плечами двадцать лет власти и побед.
У меня пересохло в горле.
– Довольно. Вы правы, Наоми. Он, конечно, попытается ее выручить... Силой, хитростью... Но не уступит ни в чем. Если Пини погибнет, а так и случится - он отплатит страшной ценой всем, кому сможет. И ни в чем себя не упрекнет потом.
– Да. И - война. Никому пощады. Остров в огне. Арни победит. Кем он хочет править? Мертвыми на пепелище?
Не знал я, что ей ответить.
– А вы, Наоми... Чего хотите вы?
– Попервоначалу, помогите втолковать Арни то, что я вам показала.
– Вы не точно выразились. Выговор у вас почти правильный, а... Надо говорить "объяснила", а не "показала".
– Но вы увидели, что я вам ... объяснила?
– Должен признаться, да. Вы еще, ко всему, хорошая актриса.
Мы вошли к Арни. В отсутствие шефа никто не имел права заходить в его каюту, но теперь Наоми считала это помещение своим. Я взглянул на хронометр на стенке (дорогущая штука!) - Арни скоро передаст вахту первому помощнику и вернется к нам, а "Громовержец" ляжет в дрейф на исходной позиции. Ненадолго. За это время нам предстоит убедить Арни. В чем? Настрой Наоми мне был понятен: притушить страсти, добиться для Арни достаточно почетных условий примирения. И наслаждаться затем положением второй леди Острова. Нет - первой, ведь у Ваги уже семь лет после смерти Арды нет постоянной спутницы.
Так размышлял я, пока мы с Наоми ждали Арни. Наоми уселась на диван напротив меня, я развалился на втором, служившем постелью шефу. Эта девочка вновь прятала насмешку, теперь она дразнила меня тем, что избегала подходить близко. Минуты текли.
Зрачки ее вдруг расширились. Дверь распахнулась. Наоми кубарем скатилась с дивана. Вошедший оказался не Арни, а один из матросов. Тяжелый игломет уверенно лежал в его загорелых руках. С сухим треском три стальные стрелы пронзили кожаную спинку дивана в том месте, где только что сидела Наоми. Я успел заметить, как взвихрились ее волосы, так близко прошли выстрелы.
Дуло игломета повернулось ко мне: стрелок действовал с профессиональным автоматизмом. До его сознания еще не дошло, что первая жертва избежала гибели. Свернувшись в падении в клубок, Наоми врезалась ему в ноги и нападавший, потеряв равновесие, рухнул вперед, головой ко мне.
Он оказался тертый калач. Сгруппировался, перекатился и мой удар ребром ладони попросту не достиг цели. Он уже встал, мне не хватало доли мгновенья, чтобы избежать смертельного выстрела, когда сапожок, обтягивающий изящную, с высоким подъемом, ступню Наоми, впечатался ему промеж ног.
Эта картина стоит у меня перед глазами и сейчас, когда я пишу эти строки. Есть в ситуации, когда женщина - источник жизни и нежности, бьет мужчину по детородным органам - особая, изощренная жестокость. Так или иначе, этот тип получил свое. Взвыл, согнувшись, выпустил, наконец, из рук оружие, глаза его помутнели. Я тут же перерезал ему горло маленьким острым скальпелем, недаром в моей жилетке так много карманов.
– Мы испортили ковер, - только и смог вымолвить я.
Наоми не испугалась крови, держалась молодцом, только выглядела неестественно веселой.