Гроза северных морей
Шрифт:
Пройдя декомпрессию, он вынырнул на поверхность и отключился от аппарата. Воздух надо было экономить. Впереди показались знакомые заросли. Кряхтя и вздыхая, Павлов полез прямо сквозь них. Делать теперь это было вдвойне неудобно. Мешалась громоздкая ноша, при выносе которой из воды почувствовался ее приличный вес.
Продвигаясь ползком, Сергей волоком тащил скользкий цилиндр за собой. Тот изо всех сил пытался вывернуться из рук и вдруг как-то необычно звякнул о коренья. Полундра остановился. Что за ерунда? Металлические корни? Перегнулся через свою ношу и провел рукой по его нижней поверхности, нащупывая то, с чем столкнулся баллон. Рука напоролась на что-то
Минут через пятнадцать упорных трудов Павлов и оба его трофея лежали на клочке относительной суши между болотом и озером. Можно было перевести дух.
Выполненные из стали, контейнеры представляли собой стандартные емкости для перевозки реагентов, которым необходима постоянная температура. Проще говоря, это были громадные термосы. Сергей очистил от налипшей грязи то место, где обычно наносится маркировка, и очень удивился. Она была! Совершенно четкая. Несколько рядов букв и чисел, а над ними занимательное клеймо в виде латинской R, оплетенной угловатой спиралью.
У Полундры в голове щелкнуло – где-то он такое уже видел. Ну конечно! На визитке из блокнота Светланы. Этот значок красовался рядом с именем какого-то Сканкова. Да. Марка Владленовича Сканкова. И название компании там было. Фармацевтической…
Павлов вскочил, несмотря на усталость. Вот кто был следующим звеном этой загадочной цепочки. Марк Сканков. Менеджер фармацевтической компании. Что же за гадость хранилась тогда в этих контейнерах? И почему они сбрасывали ее именно в озеро? На эти вопросы мог ответить только один человек, имя которого так хорошо отпечаталось в памяти Полундры. И кажется, Сергей знал, как его найти.
Осмотрев второй баллон, Сергей нашел аналогичный логотип. Было несколько странно, что, проводя всю операцию втайне, махинаторы пользовались маркированным оборудованием. Как боевой пловец, ни разу не выходивший на задание с вещами, которые могли бы выдать в нем принадлежность не только к какому-нибудь отряду, но даже к определенной стране, Полундра понять этого не мог. Напрашивалось только одно объяснение: было слишком мало времени на подготовку мероприятия, потому и взяли то, что имелось. Потом, подумав, Сергей все же решил, что рисковали злодеи не сильно. Даже ему, целенаправленно искавшему водолазу с огромным опытом, могло не повезти, и контейнеры так бы навсегда и упокоились на дне озера, став одной из бесчисленных его тайн.
32
Кому принадлежит роскошный коттедж на берегу реки, знала каждая собака в городке. Ведь это был особняк главного милиционера района. Добротный двухэтажный с мезонином дом был отделан с особым шиком и обнесен внушительным каменным забором. Его владелец, Борис Наумович Разборов, денег на строительство не жалел. Ведь жизнь дается всего один раз, так почему он, уважаемый человек, должен тесниться в какой-то лачуге? И подгоняли к месту строительства «КамАЗы» со штучным кирпичом, каждый из многих тысяч которых был обернут в индивидуальную полиэтиленовую упаковку. И тащили рабочие привезенную на заказ из Финляндии сантехнику. Ну хотелось супруге Разборова, чтобы санфаянс непременно был финский. Каприз такой. И ковры – чтоб только персидские, и мебель – не иначе как итальянская, да еще дизайнерской работы.
Самому майору, по большому счету, было глубоко плевать, в какого мастера сортир, извините, он будет справлять свою нужду. Но супруге не перечил. За это и она не особенно лезла в его дела и не противилась строительству изумительной по роскоши бани с выходом прямо на реку. Вот этот подарок Разборов устроил исключительно для самого себя. И зимой и летом каждые выходные специально нанимаемый за небольшие деньги дедок накалял эту баньку, что называется, докрасна. Он же следил за тем, чтобы у хозяина всегда под рукой были свежайшие и разнообразные веники, дубовые шайки и рукавицы с колпаками чистого верблюжьего войлока. И Борис Наумович регулярно по субботам и воскресеньям расслаблялся в парной.
Объяснял он свою слабость просто – и для здоровья полезно, и компромат никто не наберет, поскольку баня своя, проверенная, и деньгам экономия – не в чужом казино в рулетку проигрываются, а в своем собственном предбаннике, где имелись тот же стол с зеленым сукном, бильярд и еще кое-какие развлекательные приспособления. А поскольку во всем этом великолепии одному периодически становилось скучно, начальник милиции завел обыкновение раз в две недели приглашать туда своих приближенных. Считалось, что этим он выказывал свое особенное расположение. И потому попариться в разборовской баньке считалось особым лоском для местных блюстителей порядка.
Нынче же наступили именно такие выходные. Под конец рабочего дня к особняку подтянулся разом десяток автомобилей, большей частью с синими полосами и мигалками. Из каждого вышли владельцы с какой-нибудь ношей – не принято было ходить к начальнику с пустыми руками. Кто ящик пива, кто водки, кто рыбы красной или икорки – кому что бог послал за рабочую неделю. Специально не сговаривались, но стол обычно получался отменный. А если не хватало – майор любил покушать, – то в соседнем гастрономе послов из бани всегда встречали с распростертыми объятиями, потому что на деньги они, как правило, не скупились и продукты и напитки выносили ящиками. Кутеж продолжался до поздней ночи – у кого насколько здоровья хватало. А вот начинался в строго регламентированное время. Изредка позволял себе задерживаться сам Разборов, и тогда гости коротали время в его ожидании, катая шары в бильярдной или играя в покер, но за стол садиться не смели. Такая традиция. Благо начальник опаздывающих не любил, сам опаздывал редко, а потому начинали почти всегда вовремя.
Сегодняшний банный день не стал исключением. Завернувшись в простыни после первого захода в парилку, менты оттягивались в банкетном зале. Длинный стол, вдоль него – лавки. На столе места свободного нет от тарелок с колбасками, сырком, салатами и прочей снедью, которая в данном случае выполняла функции только закуски. Признанным тамадой был командир ОМОНа, которого все звали Дроныч. По крайней мере в бане, где все, кроме самого Разборова, конечно, были равны.
– …так выпьем же за то, – заканчивал он свой витиеватый тост, – чтобы наших любовниц никогда не удовлетворяли их мужья!
Гости загоготали, зазвенели стаканы, расплескивая водку, – общепризнанный напиток в этой компании. Разборов смеялся громче всех. Это был его самый любимый тост, а произносить его лучше всех умел именно омоновец. Поговаривали, что лишь поэтому он чаще остальных бывал у майора в парилке.
– Молодец, Дроныч! – Борис хряпнул мясистой ладонью по столу. – Баешь знатно. А вот с ребятами своими – надо бы разобраться. Негоже, чтобы всякая шваль могла наш славный ОМОН просто так похерить!
Разборов все никак не мог простить ему упущенного Павлова.