Грозные чары (Это странное волшебство)

Стюарт Мэри

А передо мной находилось живое доказательство. Меня, Люси Веринг, звали в воду поиграть. Яснее не покажешь, даже прилепив плакат на красивый полулунный плавник. Качался, смотрел, отвернулся, перекувырнулся, подвинулся поближе… Ветер раскачивал сосны, пчела пролетела пулей у моей щеки. Дельфин неожиданно изогнулся, нырнул, море чавкнуло, закачалось и опять стало пустым.

Вот так. Разочаровалась, будто осиротела, повернулась, чтобы высмотреть его далеко в море, как вдруг неожиданно недалеко от моей скалы море раскрылось, как от бомбы, и дельфин вылетел вверх на ярд, а потом опять вниз, хвост хлопнул пушечным выстрелом. Понесся торпедой, встал в двадцати ярдах от меня и уставился ярким веселым глазом. Здорово выступил и добился своего. «Хорошо, – сказала я, – войду. Но если снова меня уронишь, я тебя утоплю, парень, вот увидишь».

Я опустила ноги в воду и приготовилась соскользнуть. Еще одна пчела пролетела мимо со странным высоким жужжанием. Что-то, наверное, маленькая рыбка, плеснулось рядом с дельфином. Только я безмятежно подумала, как, интересно, ее зовут, как зажужжало опять, еще ближе. И снова всплеск воды, со странным подвыванием, как поющие провода.

Поняла. Слышала такой звук раньше. Это не пчелы и не рыбы. Это пули, из винтовки с глушителем, скорее всего, и одна из них рикошетом отскочила от поверхности моря. Кто-то стрелял в дельфина из лесов над заливом. Мне даже не пришло в голову, что опасность есть и для меня. Я пришла в ярость и решила что-нибудь сделать как можно быстрее. Вот лежит дельфин, улыбается мне из воды, а спортсмен-убийца наверняка опять целится… Надо полагать, он не видел меня в тени сосен. Я закричала изо всех сил: «Перестань стрелять! Перестань сейчас же!» – и бросилась в воду. Никто, естественно, не стрельнет в зверя, если есть риск попасть в человека. Я выскочила на солнце, рассекая грудью воду, надеясь, что мое грубое поведение напугает дельфина. Так и вышло. Он дал мне пройти несколько футов, а когда я двинулась дальше, вытянув вперед руки, отплыл и пропал.

Я стояла по грудь в воде и смотрела в море. Никого. Тишина и пустота до спокойно плывущих гор материка. Волны бежали к берегу и угасали с шепотом. Дельфин исчез. И волшебство вместе с ним. Просто маленький одинокий пляж, над которым притаился неприятный нервный тип с ружьем. Я повернулась и посмотрела на скалы.

Высоко в центре залива виднелись, очевидно, верхние этажи Кастелло дей Фьори – нелепые башенки на фоне каменных дубов, кедров и средиземноморских кипарисов. Нижних этажей не было видно, но большая терраса с каменной балюстрадой выдавалась вперед прямо до края скалы над заливом. С берега бы мне не рассмотреть вообще ничего, помешал бы занавес цветущих кустов на скалах, но из воды все как на ладони. Балюстрада со статуями по углам, каменные вазы с яркими цветами на фоне темных кипарисов, а в глубине в тени – стол и стулья. И мужчина, почти невидимый. Смотрел на меня.

Очень быстро я поняла, что это точно не сэр Джулиан Гэйл. Слишком темный и даже на таком расстоянии видно, что совсем незнакомый, небрежно держится и явно молодой. Может, садовник, который сбрасывает непрошеных посетителей со скалы. Что же, если садовник сэра Джулиана имеет обыкновение развлекаться стрельбой по движущимся мишеням, давно пришла пора его остановить. Я выскочила из воды, схватила туфли и полотенце и бросилась к ступеням у скалы, которые, по моему разумению, вели на террасу.

Сверху я услышала крик и подняла голову. Он вышел на балюстраду и наклонился. Его закрывали ветки куманики, но он явно не походил на грека и закричал на английском: «Туда, пожалуйста». Рука показывала в южную оконечность залива. Я это проигнорировала. Кто бы это ни был, скорее всего, гость, я собиралась разобраться с ним немедленно, пока еще не остыла, незачем ждать, пока я встречу его на какой-нибудь приличной вечеринке у Филлиды… «Но вы не должны стрелять в дельфинов, мистер Как-вас-там, от них нет никакого вреда…» Тысячи раз такие вежливые речи направлялись к придурковатым мужчинам, которые стреляли или ловили капканами барсуков, выдр и бобров – безвредных созданий, погибающих по той простой причине, что человеку захотелось прогуляться с собакой в погожий день. Нет, на этот раз я раскалилась добела, очень поэтому храбрая и скажу все.

Я поднялась по ступеням, как ракета, покидающая землю. Они были крутые и изломанные, пробирались через густой лес, поросли корнями и камнями, ощетинились ветками мирта и жасмина и закончились на огромной поляне, залитой светом.

И он тут стоял, явно озабоченный, спустился с террасы, чтобы меня перехватить. Я остановилась и поняла, в каком я невыгодном положении. Он шел вниз пятьдесят футов, я поднялась больше, чем на сто. Он явно имел право там находиться, а я нет. Он занимался собственными делами, которые явно меня не касались. Более того, он был полностью одет, а я пребывала в купальнике, обмотанном мокрым спадающим полотенцем. Я прижала полотенце к себе и постаралась привести в порядок дыхание, злая, как никогда, но это не помогало, я не могла произнести ни слова.

Он сказал не агрессивно, а вежливо: «Это – частное владение. Возможно, вы покинете его тем же путем, каким пришли? Отсюда вы попадете только на террасу, а потом более или менее в дом».

Я отдышалась и решила не терять времени. «Почему вы стреляли в дельфина?»

Он выглядел ошарашенным, будто кто-то неожиданно ударил его по лицу: «Почему я что?»

«Именно это вы сейчас и делали, не так ли, стреляли в дельфина в заливе?»

«Милая де… – Взял себя в руки и поменял тон, будто я сумасшедшая. – О чем вы говорите?»

«Не притворяйтесь, что не знаете! Это точно вы! Раз вы никого сюда не пускаете, кто тут еще может быть? – Я тяжело дышала, руки тряслись и судорожно сжимали полотенце. – Кто-то сделал по нему несколько выстрелов несколько минут назад. Я была внизу и увидела вас на террасе».

«Я действительно видел дельфина. Не видел вас, пока вы не закричали и не выпрыгнули из-под деревьев. Но вы, должно быть, ошиблись. Выстрелов не было. Я бы услышал». «С глушителем, конечно. Говорю же, я была внизу. Думаете, я побежала бы сюда для развлечения? Это были пули, точно. Я узнаю рикошет, когда его слышу».

Он уставился на меня с сомнением, будто только что осознал, что я живое существо, а не нелепая помеха, которую надо сбросить со скалы. «Тогда почему вы прыгнули в воду рядом с дельфином?»

«Да ясно же! Я хотела его прогнать, чтобы его не ранили!» «Но вас тоже могли ранить. Не знаете, что пуля от воды отскакивает, как от скалы?»

«Конечно, знаю. Но надо же было что-то делать, нет?» «Храбрая девушка», – сказал он очень холодно, так что я опять закипела.

«Не верите, да? Говорю, правда. Это были выстрелы, и, конечно, я прыгнула, чтобы вас остановить. Я знала, что вы остановитесь, если там кто-нибудь будет!»

«Знаете, и то и другое одновременно не получается. Или я стрелял, или я не верю, что были выстрелы. Не одновременно. Выбирайте. На вашем месте я бы выбрал второе. Просто поверить нельзя. Даже если предположить, что кто-то хотел застрелить дельфина, зачем нужен глушитель?»

«Это я у вас спрашиваю».

Какое-то время я думала, что зашла слишком далеко. Он сжал губы, глаза злые, замолчал, смотрел на меня и измерял взглядом. Крепкий мужчина лет тридцати в джинсах и майке без рукавов. Грудь и руки могли бы принадлежать любому греческому землекопу, который строит дороги безо всяких механических приспособлений. Волосы и глаза у землекопов тоже очень темные. Но чувственный, чувствительный рот моего нового знакомого противоречил всему остальному, говорил об агрессивном, импульсивном человеке, который за все расплачивается собственной монетой. Я хорошего впечатления произвести не могла – мокрые волосы, красная физиономия, откровенная ярость и полотенце, которое все время соскакивало, но в одном я была совершенно уверена – он испытывал один из приступов агрессивности. К счастью, не физической. Пока. «Хорошо, – коротко сказал он. – Боюсь, вам придется поверить мне на слово. Я не стрелял в зверя, ни из винтовки, ни из рогатки, ни из чего другого. Это вас устраивает? А теперь, если вы меня извините, буду очень признателен, если вы…»