Группа крови
Шрифт:
Поверженный дежурный не успел произнести ни слова – из горла вырвался булькающий звук, похожий на шипение водопроводного крана, в котором закончилась вода. Из расквашенного носа потекла тягучая струйка темной крови; рот мента перекосило от жуткого болевого шока.
Перевернув тяжелую тушу на объемный живот, Виталий надел на дежурного наручники и заклеил ему рот отрезком загодя приготовленного пластыря.
Подойдя к стоящим на столе телефонным аппаратам и огромному блоку стационарной радиостанции, Громов вырезал сантиметров
Тем временем, пока Виталий возился с дежурным, Академик с товарищами проник в комнату отдыха, где мирно дремали четверо сотрудников отделения. Этих взяли тепленькими и без лишнего шума упаковали с помощью привычного набора, состоящего из пластырного кляпа и блестящих наручников.
Проворный Балбес успел обыскать карманы дежурного капитана и извлек на свет увесистую связку ключей.
Вскрыть оружейный сейф и затолкать покалеченных милиционеров в душную каморку зарешеченной комнаты, именуемой «обезьянником», было делом одной минуты.
Перед тем как сопроводить правоохранителей в камеру, спецназовцы здорово приложились к их обескураженным лицам, вкладывая в удары злобу и ненависть за поруганную честь офицера Лубянки. В результате профессиональных побоев лица ментов превратились в кровавую маску. У кого губа была разбита, кто лишился нескольких зубов, а у сержанта-инквизитора огромный мясистый нос съехал на сторону, раздувшись до невероятных размеров.
По иронии судьбы, сбылись пророческие угрозы Крокодила – красномордый капитан, получив удар от Виталия, при падении сломал руку.
Вся операция заняла не больше пяти минут. Разгоряченные бойцы спецназа, повинуясь приказу Академика, стали покидать пределы линейного отделения милиции, прихватив с собой весь имеющийся в наличии арсенал.
Неожиданно в ворота участка въехала патрульная машина, в которой сидели двое молоденьких сержантов. Увидев, как из дверей родного отделения вываливает вооруженная группа неизвестных личностей, сидящий рядом с водителем патрульный, выскочив из машины, открыл беглый огонь из пистолета Макарова.
Одна из тупорылых пуль врезалась в широкую грудь Громова и застряла в кевларовых складках легкого бронежилета. Конечно же, убойная сила заряда не причинила Виталию никакого вреда, а только опрокинула его на следующих сзади товарищей.
По инерции спецназовцы вскинули стволы захваченных автоматов, но вовремя остановились, вспомнив строгий приказ полковника.
В мгновение ока вскинулась рука Академика, и ночной воздух со свистом разорвался брошенным предметом – им оказался свинцовый шар сантиметров пяти в диаметре. Импровизированное оружие врезалось в переносицу молоденького сержанта. Он нелепо, как подстреленная птица, взмахнул руками и, роняя пистолет из ослабевших рук, рухнул наземь.
Его напарник оказался то ли не столь расторопным, то ли более сдержанным в проявлении агрессии, а может, просто трусоватым,
Подскочившие к нему Балбес и Чайник резким движением выволокли приунывшего мента на свежий воздух и одним точным ударом погрузили его в долговременный нокаут.
Еще минута ушла на то, чтобы поверженных запереть вместе с товарищами в камере.
Академик слегка нервозно взглянул на часы и вполголоса произнес:
– Выбиваемся из графика на сорок секунд.
Под покровом августовской ночи, скрываясь в тени спящих домов и призрачных силуэтах стройных тополей, шелестящих сочной листвой, маленький отряд достиг оставленных в соседнем дворе автомобилей.
Почти одновременно защелкали хриплые стартеры, зажглись галогеновые фары, и призрачный кортеж в строгой очередности выехал на пустынное шоссе.
Протекторы «Ауди» убаюкивающе зашелестели по асфальтовому покрытию дороги. Монотонный звук сливался с ровным гулом мощных моторов.
Позади оставались бегущие километры и напряженные секунды первой для новичков серьезной операции – пусть и проверочной.
Глава 4
Развалившись в глубоком кресле, Вика со скукой смотрела очередное «Евровидение». С самого раннего утра она была немного не в себе. Прошла долгая, бесконечная неделя со дня последней, столь бурно проведенной ночи с Виталием, а от него не было ни слуху ни духу.
Девушка упорно пыталась убедить себя в том, что ее друг действительно занят на ответственной службе, но в ее голове никак не укладывалось, что в пограничных войсках, тем более в подразделении, расположенном в Москве, как искренне считала Вика, нет телефонов. И уж тем более удивительным выглядел запрет на мобильные звонки.
Маргарита Витальевна, видя настроение дочери, пыталась ее развеселить, однако любые попытки вызывали у Вики только нервозность и раздражение.
Телефонный звонок разорвал тишину. Сорвавшись с места, девушка едва не сбила с ног мать, схватила трубку.
– Алло, – нетерпеливо выпалила блондинка.
– Привет, Вика, – раздался из динамика мужской голос.
– Здравствуйте, – отозвалась девушка, силясь узнать в звонившем кого-нибудь из знакомых.
На том конце провода послышался сдавленный смешок, после чего тот же голос продолжил:
– Не узнала? Калинин, Аркаша, – представился звонивший и притворно посетовал: – Ай-яй-яй, не узнает однокурсников, совсем зазналась.
Наконец Вика вспомнила стройного голубоглазого шатена, красу и предмет воздыханий многих девушек иняза. Ласточкину неприятно удивил неожиданный звонок, так как она хорошо помнила, что никогда не давала ему свой номер телефона.