Грядет царь террора

Зеленский Александр Григорьевич

Машина Салова подъехала к гостинице «Москва» со стороны Театральной площади, поскольку Манежная площадь была вся разрыта по указанию мэра города. Под ней было решено возвести целую подземную галерею магазинов, будто бы их мало было на поверхности.

Салов, приказав водителю ждать его в машине, вошел в боковой гостиничный подъезд и, отыскав лифт, поднялся на нем вместе с пятью-шестью иностранцами на шестнадцатый этаж. У входа на балкон Василий Степанович увидел человека, очень похожего на киноартиста Александра Абдулова, которого видел в кабинете генерала Николаевского, и сразу понял,

что это именно он звонил ему недавно в офис. Однако Салов постарался даже не подать виду, что он знаком с ним. Заметил он и еще нескольких молодых людей спортивного типа, перекуривавших на длинном балконе, ведущем от лифта к ресторану. Но самого Брыксина что-то не было видно.

«Может быть, Толя ожидает меня в самом ресторане? Наверное, стол накрыл… Он всегда любил шикарно жить», — подумал Василий Степанович.

Однако в ресторане Брыксина тоже не было.

«Что ж, подождем на свежем воздухе, время терпит», — сказал самому себе Салов.

Подойдя к каменным балконным перегородкам, Василий Степанович глядел сверху на Кремль, на Александровский сад и здание Манежа. Вид хорошо знакомых архитектурных ансамблей немного успокоил его взвинченные нервы, придал уверенности в успешном окончании начатого.

Салов искоса понаблюдал за спортивными мальчиками, которые беззаботно, как казалось со стороны, курили и зубоскалили. «Абдулов», как называл майора Краснова про себя Салов, не появлялся, видимо, наблюдая за балконом из ресторанного окна. Все были на месте, все были готовы, вот только главного действующего лица — виновника всего этого сыр-бора пока на «сцене» не появлялось. Так минуло пятнадцать, двадцать минут, полчаса. Салову надоело ждать, и он медленным шагом направился к лифту. Тут его и догнал один из официантов — молодой парень с длинными волосами, перехваченными резинкой на затылке.

— Господин Салов? — вежливо осведомился он.

— Да! — излишне громко от неожиданности воскликнул Василий Степанович.

— Вас просят пройти на тринадцатый этаж… Пойдемте через зал. Я проведу вас через служебные помещения. Так будет быстрее.

— Хорошо, — согласился Салов и пошел следом за официантом, думая только о том, как подать знак «Абдулову».

Но сделать этого ему так и не удалось. Официант провел Василия Степановича через весь зал, затем через кухню и вывел к грузовому лифту.

— Мария Ивановна, — сказал официант лифтерше в белом халате. — Нам с другом надо на тринадцатый этаж.

— Заходи, Костик. И тебя, и твоих друзей всегда отвезу куда скажешь. Только ты сегодня мне рыбного блюда не выноси. Ты мне, Костик, вынеси чего-нибудь мясного…

— Сделаем, Мария Ивановна, не обидим. Мы своих никогда не обижаем!

На тринадцатом этаже официант из лифта выходить не стал, а только указал Салову, в какую сторону идти.

— Он там вас ждет. А меня, Мария Ивановна, обратно подыми. У меня еще дел по горло…

Сторожко оглядываясь, Василий Степанович прошел по пустому узкому коридору, вышел на лестничную площадку и увидел под табличкой «Курить запрещается!» нервно курившего Брыксина.

— Ну наконец-то! — произнес Салов. — Где дипломат?

— Где надо! — грубо произнес Брыксин. — Пока хватит и вот этой пробирки со штаммом.

— А

остальные?.. — удивленно спросил Василий Степанович.

— Остальные получишь после подписания нашего контракта. Ты меня берешь обратно, а я…

— Возьму, возьму, не сомневайся. Мое слово твердое…

— И еще. Выгонишь в три шеи этого чертова мулата, который тебя настраивает против меня!..

— Откуда ты знаешь?

— Я не его знаю. Я тебя знаю, Вася. Этот ублюдок сел тебе на шею. Он хочет, чтобы ты плясал под его дудку. А в один прекрасный момент вообще скинет тебя с твоего места и сам сядет на него. Попомни мои слова!

— Разберемся, Толя. Во всем разберемся. Главное, чтобы мы с тобой остались добрыми друзьями, какими были всегда…

— Друзья, у вас закурить не будет? — спросил «Абдулов», неожиданно возникший на лестничной площадке тринадцатого этажа. Он подошел ближе, чем страшно перепугал Брыксина.

— Кто это? — нервно спросил он.

— В первый раз вижу, — пожал плечами Салов. — Кто-то из жильцов…

Но слова Василия Степановича не успокоили Брыксина, он метнулся вниз, но заметил широкоплечего парня, поднимавшегося с двенадцатого этажа. Свободным оставался только путь наверх. И Брыксин решил им воспользоваться. Пробегая мимо Салова, он только прошипел:

— Сдал, сука? Удавлю!..

— Да ты что, Толя?.. Успокойся ради Бога!

Но Брыксина было уже не остановить. Он мчался наверх, как загнанный заяц от гончих собак. Прыти ему придавал топот ног бежавших за ним людей. Он проскочил шестнадцатый этаж, выбежал на площадку, кончавшуюся тупиком и, тяжело дыша, остановился. Впереди была только дверь, ведущая на чердак. Ее-то Брыксин и попытался открыть, дернув за ручку. Ему повезло, дверь оказалась незапертой. И он, поблагодарив судьбу, побежал по полутемному чердаку, где находилось машинное отделение всего лифтового хозяйства.

— Он на чердак побежал! — услышал Брыксин чей-то голос у себя за спиной.

— Врете, суки, не возьмете!.. — прошептал он, устремляясь к винтовой железной лестнице, ведущей на крышу.

По этой лестнице Брыксин и поднялся на крышу, а затем, пригнувшись и петляя из стороны в сторону, будто спасаясь от снайперов, побежал по ней в сторону Театральной площади. Но далеко убежать он не успел.

— Стоять! — приказал человек, выскочивший из-за одной из многочисленных надстроек на крыше наперерез Брыксину. — Не двигаться! Стреляю!

— Не выстрелишь, гад! — заорал Брыксин, сжимая в кулаке пробирку с чумным штаммом, как сжимают боевую гранату, готовясь в любую секунду пустить ее в дело. — Я вам всю Москву заражу!.. Слушай меня! Брось оружие! Кому говорю?!

— Не стрелять! — приказал майор Краснов, бежавший следом за Брыксиным. — Окружить, но не стрелять!

Брыксин увидел сразу шестерых здоровяков, приближавшихся к нему со всех сторон. Он сделал осторожный шаг в сторону края крыши и взглянул вниз. Внизу по улице Охотный Ряд двигался поток машин, по пешеходным дорожкам шли ничего не подозревавшие люди. Они и думать не думали, что он, Брыксин, держит сейчас в своей руке их смерть. Они будут подыхать медленно и мучительно, сладостно подумал Брыксин, качнувшись вперед.