Грядущая буря
Шрифт:
— Мэм, они предполагали рассказать нам о такого рода вещах, только когда ад разверзнется раньше времени. — В голосе Домбровски чувствовалось сильное раздражение. — Они знают это, и я сомневаюсь, что это просто выскочило у них из ума.
— Я знаю об этом, Крис, — терпеливо сказала Гримм, напоминая себе о той нагрузке, с которой он трудился в последнее время. — Для них нет правового требования, чтобы предупреждать нас, хотя, какие-либо стандартные процедуры могут быть.
Она взглянула прямо на него. Если он требовал какой-то официальный протест, он не получил бы его, как бы сильно она не сочувствовала. Она удерживала его взгляд, пока
— Я признаю, что это нарушение хороших манер, — сказала она ему немного иронично, — но мы должны предположить, что у них есть свои причины. И даже если у них нет, Беовульф случайно оказался суверенным звездным государством.
— Я не понимаю, почему я должна быть здесь, — жаловалась Хонор Александер-Харрингтон. — Я уже слишком долго нахожусь вдали от пути на Звезду Тревора. — Она беспокойно прошлась к окну, разглядывая на той стороне ландшафт земель Маунт Роял. — Элис контролирует ситуацию, но я содрогаюсь при мысли обо всем, что еще может пойти не так на том фронте. И восхитительная фраза Хэмиша о выделяющихся кирпичах, вероятно, довольно справедливое описание того, как Служба Астро Контроля будет реагировать, когда Тейсман начнет доставлять две или три сотни республиканских носителей подвесок через Центральный Узел!
Она услышала жалобливость (это никогда не следовало называть раздражительность) в своем собственном голосе и поморщилась. Элис Трумэн, командующая Оперативным Соединением 81 и вторая в командовании Восьмого Флота была полностью способна держать все в руках в ее отсутствие, и она это знала. Фактически, если она хотела быть честной, что действительно выводило ее из себя, скорее было то, что она далеко от Белой Гавани, чем то что она здесь, в Лэндинге. Не то, чтобы у нее были намерения признаться в этом любой живой душе.
— Если бы я могла рассказать тебе, почему ты здесь, я бы рассказала. — Была определенная резкость в ответе Елизаветы Винтон. — К сожалению, я уже сказала тебе все, что знаю. Беовульф конкретно попросил твое присутствие, но их записка удивительно скупа на подробности. Она не говорит почему. Она даже не говорит кто. Она просто просит тебя быть здесь, чтобы встретить эту «специальную делегацию». — Глаза императрицы сузились. — Если бы я была любительницей пари, я была бы готова поставить, что это связано с твоими родственникам, но это только предположение, Хонор.
Хонор опять поморщилась и оперлась обеими руками о подоконник, наклоняясь ближе к кристалопласту. Для нее это был эквивалент сильного ерзанья, и Нимиц тихо замурлыкал ей в ухо. Она взглянула на него, и его пальцы быстро задвигались.
«Беспокойся больше о плохих новостях», показали те гибкие пальцы. «Хуже того, беспокойся, что бы это снова не стало омрачать мыслесвет Глубоких Корней.»
Хонор посмотрел на него, затем, почти против воли, кивнула. С тех пор как она узнала имя своего отца, данное котами, она думала, что оно даже более подходящее, чем большинство. Его корни действительно уходят глубоко, и он был возвышающимся королевским дубом, под которым она укрылась больше раз, чем могла рассчитывать во время своего детства. Но те его корни, именно то что закрепляли его так надежно против жизненных бурь и объясняющие так много того кем и чем он был, было его чувство семьи. Его осведомленность о том, кем он был, откуда он пришел, и всех, кто ушел перед ним.
Это было богатство, укрепляющее
И Паршивец тоже прав, подумала она. Это не имеет смысла на любом рациональном уровне, впрочем, чего я действительно боюсь. Боюсь какого-то сообщение от дяди Ала или кого-либо еще на Беовульфе, которое откроет его кровотечение вновь. Что довольно глупо, когда ты подумала об этом. У меня есть сомнения, что Совет Директоров будет посылать официальное дипломатическое представительство — особенно при таких странных обстоятельствах — просто доставить семейное сообщение. Она покачала головой. Я действительно сама такая хрупкая? Становлюсь достаточно напуганной, чтобы шарахаться от любой тени?
— Ты прав, — призналась она вслух, наклоняясь вперед, пока ее щека не коснулась носа древесного кота. — И я догадываюсь, что это довольно глуповато. Это просто…
— Просто то, что ты человек, — сказала Елизавета тихо. Хонор посмотрел на нее, и императрица пожал плечами, поглаживая уши Ариэля, который лежал поперек ее колен. — Я тоже могу читать знаки, ты знаешь. И я знаю вас обоих достаточно хорошо, чтобы понять подтекст. — Она грустно улыбнулась. — Вы не единственный человек, кто пострадал достаточно сильно, чтобы быть немного нелогичным. Иногда мне кажется, чем мы умнее, тем легче мы находим пути, чтобы ударить себя, воображая бедствия раньше времени.
— Я не знаю, насчет умнее, — сказала Хонор, идя обратно через комнату к дивану перед креслом Елизаветы. — Я думаю, люди с большим воображением, все же, лучше выполняют работу по пропусканию себя сквозь мясорубку.
— Ладно, я допускаю это. — Улыбка Елизаветы превратилась в озорную. — Но если я делаю это, то тебе придется допустить…
Сдержанный, музыкальный перезвон прервал императрицу, и она взглянула на небольшое коммуникационное устройство на кофейном столике между ними.
— Ах, наши таинственные гости прибыли! — сказала она. — Мне интересно, Эллен и Спенсер позволят ли им присоединиться к нам без требования проходить некоторую идентификацию?
Она причудливо улыбнулась, и Хонор хихикнула.
— Я сомневаюсь в этом, — сказала она вслух, покачивая головой. — Эллен единственный человек, которого я знаю, кто еще более параноидальна, чем Спенсер. В настоящее время.
Ее голос упал, и ее глаза потемнели с тремя последними словами, и Елизавета резко посмотрела на нее. Императрица начала отвечать, но Хонор быстро покачала головой. Воспоминание о покровительстве Эндрю ЛаФолле (Лафолле) — за все годы, что он служил ей и о том, как он умер, когда ее даже не было там — еще могло нападать на нее из засады безо всякого предупреждения. Но теперь становилось лучше, сказала она себе твердо. Теперь становилось лучше.
— В любом случае, — продолжала она с решительно более живой интонацией, — если один из них не настоит на полной идентификации, ты знаешь, это сделает другой. И Эллен не собирается пропускать никого в твое общество, без полного инструктажа о…
Дверь открылась, и полковник Эллен Шемэйс, которая возглавляла подразделение личной охраны императрицы с тех пор, как она была маленькой девочкой, появилась, как будто упоминание ее имени вызвало ее. Елизавета посмотрела на нее, подняв брови, но полковник лишь поклонилась ей.