Грядущая буря
Шрифт:
— Мэм, только что появился источник радиоизлучения, — сказал он. — Похоже на ретрансляционную станцию. Дистанция — меньше десяти тысяч километров от «Варшавской»!
— Без сомнения Ваши специалисты обнаружила мой ретранслятор, адмирал Цанг, — продолжал звучать голос Холмон-Сандерс, и Цанг вернулась к своему дисплею. — Как Вы знаете, это и приёмник и передатчик. Я подумала, что, вероятно, будет хорошей идеей исключить любые… преодолимые помехи нашей беседы. Особенно касающиеся чёткого и ясного понимания позиции, сформулированной правительством системы Беовульф, по поводу Ваших действий. Я ещё раз официально
Цанг, взяв под контроль свои эмоции, лихорадочно оценивала ситуацию. Холмон-Сандерс не просто так решила поговорить с ней в реальном масштабе времени. Она сделала это преследуя какую-то цель — в этом Цанг была абсолютно уверена. Но вот какую именно? Насколько Цанг знала, единственными, кому, по слухам, была доступна технология сверхсветовой связи были манти и, «возможно», хэвениты. Что означало, что единственным местом, откуда Холмон-Сандерс могла получить сверхсветовой ретранслятор, была Мантикора. Но почему она получила его? И почему она дала понять Цанг, что он у неё есть? Ведь даже беовульфцы не могли быть настолько сумасшедшими чтобы!..
— Шервуд, переключись на их чёртов ретранслятор, — приказала она.
— Да, Мэм. Через пару секунд. — Ответил тот, набирая на своём пульте команды переориентирующие коммуникационный лазер в направлении намного более близкого ретранслятора, после чего кивнул Цанг.
— Мои намерения, вице-адмирал Холмон-Сандерс, — твердо отчеканила адмирал Флота, — состоят в том, чтобы выполнять мои приказы, как и было ранее объяснено Вашему системному правительству.
— Другими словами, — пришёл ответ от Холмон-Сандерс со всё той-же непривычной быстротой, — Вы намереваетесь совершить транзит через этот Терминал?
— Именно, — категорически заявила Цанг.
— Тогда я уведомляю Вас, что Вам запрещен переход, — так же категорично ответила Холмон-Сандерс. — У федерального правительства нет никаких полномочий отменять постановления Системного правительство Беовульфа в отсутствие формального объявления войны. Вы, Адмирал Флота, имеете на руках надлежащим образом оформленное официальное заявление?
— Я уже обсуждала этот вопрос с Директором Кэдделл-Маркхэмом, — ответила Цанг. — Я пояснила ему тогда, а сейчас объясняю Вам моё понимание Конституции — в подобной ситуации органы федеральной власти имеют преимущество над органами федеральной власти любой отдельной звездной системы. И, поэтому, как я уже заявляла ему, я намереваюсь выполнить отданные мне приказы вне зависимости от интерпретации их законности Вашим системным правительством.
— Я не думаю, Адмирал Флота, что Вы должны выполнять их, — легко улыбнувшись, отпарировала Холмон-Сандерс. — Я правда не думаю, что Вы обязаны делать это.
Эта улыбка вызвала моментальный приступ гнева у, и так пребывающей в состоянии удивления и замешательства, Имоджи Цанг. В адресованных ей словах не было никакой насмешки — только вызов. И, что ещё сильней приводило в бешенство, больше чем намек на пренебрежение. Возможно, даже презрение. Так или иначе, эта улыбка помогла Цанг осознать, что она гораздо больше раздражена брошенным манти вызовом могуществу, величию и мощи Солнечной Лиги, чем она считала ранее.
— В данном случае, адмирал, Вы думаете неправильно. — Её голос заледенел. — У меня есть очень
«Причём», — про себя подумала она, вспоминая секретный пункт, касающийся её действий в подобной ситуации, — «все мои приказы. Мой Бог, я задавалась вопросом — что именно курили люди, написавшие ту часть. Теперь оказывается, что они попали в точку!
— А у меня, Адмирал Флота Цанг, есть столь же сильное желание воспрепятствовать Вашей попытке подвергнуть опасности жизни граждан Беовульфа Солнечной Лиги, — заявление Холмон-Сандерс было таким же холодным.
— Мэм, — прошептал Франц Куилл, — обнаружены сенсорные платформы.
Цанг взглянула на дисплей и стиснула зубы. На нём рассыпался каскад — примерно двести-триста — иконок, обозначавших чужие разведывательные платформы, каждая из которых активно ощупывала её корабли лучами радаров и лидаров. Некоторые из них были ещё ближе, чем сверхсветовой ретранслятор, и пульты расцвели предупреждающими сигналами опасности. Если Цанг и не имела понятия, как они смогли подобраться на такую дистанцию не будучи обнаруженными, то очень хорошо понимала, что хотела сказать Холмон-Сандерс. А именно — я, в отличие от тебя, имею детальную тактическую информацию об оперативной группе оппонента.
— Изменение статуса! — Мгновение спустя раздался голос Куилла, и пальцы правой руки Цанг, увидевшей появившиеся на тактической схеме новые отметки, судорожно сжались на подлокотнике. Тридцать шесть значков сигнатур импеллеров располагались примерно в девяти миллионах километров от «Адриенны Варшавской» и… непосредственно между ней и Терминалом Беовульфа.
— Тридцать шесть супердредноутов в восемь-точка-восемь-семь миллионах километров, — подтвердил Куилл. — Активные импеллеры. Не могу сказать, подняты ли их бортовые стены.
— Вы что, намериваетесь открыть огонь по кораблям, входящим в состав ФСЛ?! — Цанг, яростно сверкая глазами, потребовала ответа от Холмон-Сандерс.
— Я намереваюсь осуществить суверенное право своей звездной системы защитить её граждан от произвола неизбранной клики коррумпированных бюрократов, не имевших ни малейших конституционных полномочий отдавать те приказы, которые Вы собираетесь исполнить, — ответила Холмон-Сандерс. — И Вы, Адмирал Флота, знаете, так же как это знаю я — у них нет никаких полномочий. Так что, если Вы продолжите свою операцию, Вы сделаете это в прямом нарушении Конституции, которую Вы присягали защищать и сохранять. Возможно, для Вас это просто слова, но для нас здесь, на Беовульфе — это клятва, которую мы дали.
Лицо Цанг потемнело от гнева. Как посмела эта выскочка — адмиральша опереточного карликового системного флота — бросать ей такие обвинения? Естественно, она клялась защищать и сохранять Конституцию! Каждый солларианский офицер клялся в этом. Но Конституция была тем, чем сделала её общепринятая практика, а не сборником положений устаревшего закона, не функционировавшего должным образом уже более шестисот стандартных лет! Холмон-Сандерс знала — точно так же, как знала она сама — Лига развалилась бы ещё несколько столетий назад, если бы люди, действительно ответственные за управление, не достигли бы договоренностей по поводу наиболее абсурдных положений драгоценной Конституции Холмон-Сандерс!