Грядущая буря
Шрифт:
— Найдутся и те, господин Директор, кто попробует квалифицировать Ваши действия как реальную измену, — указал Ю. — Их не будут волновать конституционные тонкости — им главное найти кого-то, на кого можно повесить всю ответственность за произошедшее, особенно после того, как они узнают о судьбе постигшей Филарету. Если бы в галактике было правосудие, то Колоколцев и Раджампет оказались бы на скамье подсудимых, но, как я вижу, правосудие слепо, когда дело касается политики и укоренившихся, своекорыстных режимов.
— У нас есть недавний собственный опыт в этой области, не так ли? — горько признала Причарт, посмотрев при этом не на Ю, а на Тейсмана. — С другой
— Я что-то говорил? — Поднял брови Тейсман.
— Да. Это было в тот момент, когда мы обсуждали как солли могут отреагировать на Сражение у Шпинделя. Я заявила, что общественное мнение соллариан не имеет практически никакого влияния на решения Лиги. Ты помнишь, что ты ответил мне?
— Нет, конечно.
— А я запомнила почти дословно, — сказала она ему. — Ты сказал: «У граждан Народной республики тоже не было никаких реальных рычагов политического контроля своей же бюрократии. Ситуация, которая резко изменилась с шумным прибытием Мантикорского Восьмого Флота, и Сент-Жюсту пришлось разбираться с кучей проблем от той незначительной угрозы».
На несколько секунд воцарилась тишина, а потом Бентон-Рамирез-и-Чоу кивнул.
— Это начинает казаться наиболее вероятным сценарием, — мрачно сказал он. — И это мне не нравится. — Он печально покачал головой. — Я знал почти в течении всей своей жизни, что ядро Лиги прогнило насквозь, но это была всё ещё Солнечная Лига. Она всё ещё являлась наследницей величия всего Человечества и, при всех её недостатках, это всё ещё была моя звездная нация. И во что она превратилась? — Он снова покачал головой. — Теперь, похоже, я встал в ряды той стороны, которая выбивает подпорки из и так уже шатающегося здания. И я не могу быть уверенным, что мы не делаем именно то, чего эти Мезанские ублюдки и хотят от нас.
— Дядя Жак, последнее, что мы можем себе позволить — это замереть в страхе от того, что мы делаем именно то, что от нас хотят, — со слабо прикрытой нежностью в голосе произнесла Хонор. — Иуда прав в этом. И я знаю Вас. Собственно говоря, я знаю беовульфцев. Если всё сводится к тому, чтобы либо делать то, что Вы считаете правильным, либо пожертвовать своими основными принципами ради сохранения системы столь коррумпированной как Лига, то я знаю, что именно Вы выберете.
— Вы, манти, как всегда, не признаёте полутонов, — мягко поддразнил её дядя, заставив Элизабет легко рассмеяться.
— А вы, декадентствующие беовульфцы, как всегда пытаетесь уверить нас, что весь мир состоит исключительно из оттенков серого, — парировала Её Величество.
— Ну, обычно, так оно и есть, — тон Бентон-Рамирез-и-Чоу неожиданно стал намного более серьезным. — Но иногда это не так, и моя долговязая племянница в данный момент права. — Он немного печально улыбнулся Хонор. — Нравится нам это или нет, но когда это «иногда» наступает — надо быть готовым положить на весы истории свою жизнь, свою судьбу и свою священную честь.
Глава 25
«Иннокентий, объясните мне еще раз, как маневры Беовульфа, должны помочь нам. У меня, кажется, небольшие проблемы с логикой».
Голос Омосуп Квортерман был нехарактерно жестким, а её голубые глаза были суровы, когда она сердито посмотрела на Иннокентия Колокольцева через стол. Они оба сидели в защищенной по последнему слову техники переговорной на необычной встрече наедине, без коллег и помощников, и старший постоянный заместитель министра коммерции не была похожа на счастливую женщину.
«Я по-прежнему
«Но посмотрите, что сказали эти две суки !» резко бросила Квортерман. «Вы видели, Иннокентий, что Беовульф сбросил в средства массовой информации, и Холмон-Сандерс достаточно плоха сама по себе! Агентства новостей собираются раздуть, дело о нарушении Конституции, «неизбранных бюрократах», превышении федеральных полномочий, и вы это знаете. Да поможет нам Бог когда-то O’Ханрахан займется этим! Но адмирал манти, эта Трумэн» — она покачала головой. «Презрение, продемонстрированное этой сукой! Она позволила Цанг пересечь линию, и она не показывает даже следов сомнения, что могла бы расколотить наши корабли на куски в любой момент по своему желанию. Хуже того, она не стесняется возлагать полную ответственность на нас, на нас, лично, это гораздо больше, чем сделала Холмон-Сандерс, Иннокентий! Это соответствует мнению женщин-с-улицы, о том, что нашего «принципиального ответа» никогда не будет, и вы знаете, это тоже.»
«Согласен, мне никогда не приходило в голову, что Беовульф может зайти так далеко, и на самом деле пригласит флот Манти в свое пространство чтобы угрожать флоту Лиги,» уступил Колокольцев. «С другой стороны, я никогда не ожидал что адмирал Цанг будет настолько глупа, что на самом деле попытается прорваться, когда Беовульф тоже сказал ей, нет!» Настала его очередь покачать головой, с выражением отвращения на лице. «Она должна была отступить «в знак уважения к выраженной воле Беовульфа» и дать Бефам настоять на своих конституционных правах, так мы бы получили кредит для демонстрации сдержанности на фоне их иррационального поведения!»
«Ну, она не смогла нарушить их права, не так ли?»
«Нет, она этого не сделала. И я нахожу интересным, что Раджани до сих пор так занят разбором её результатов.»
«Что вы имеете в виду?» глаза Квортерман сузились, и Колокольцев пожал плечами.
«То есть, я хочу поговорить с замечательным адмиралом лично,» сказал он стальным голосом. «Я хочу выяснить, что именно поручил ей Раджани на самом деле. Бог знает, после выступления Крандалл, я готов признать, что каждый действующий флаг-офицер Флота чертов идиот, но все ли её действия были её собственными идеями? Или же кто-то свыше в Адмиралтействе выдал ей пачку приказов, о которых мы ничего не знали?»
«Почему, черт возьми, Раджани сделал что-то подобное?» Квортерман нахмурилась, выражение ее намерения. «Он знал, что мы всё узнаем и как мы поступим!»
— Я, конечно, объяснил ему используя хорошие, короткие, простые слова, — жестко сказал Колокольцов. — Но он добивался этой конфронтационной позиции по отношению к манти с первого дня, и он никогда не объяснял, почему Крэндалл выбрала Сектор Мадрас, из всех проклятых мест, для своих учений. Или, почему он не упомянул ее присутствие в непосредственной близости нам после того, что произошло в Новой Тоскане. Или даже как Филарета просто «оказался» так удобно расположеным в Тасмании, когда он пришел с Яростным Правосудием. Я знаю, что он высокомерный член, который презирает каждого, родившегося неоварваром, и я знаю, что он принимает отношение манти как личное оскорбление Флоту, но я начинаю подозревать, что не могло бы быть чего-то большего, чем даже это.