Грядущие войны Китая. Поле битвы и цена победы
Шрифт:
Макроэкономика СПИДа
Книг на эту тему пока еще немного, но их авторам уже удалось достоверно выделить некоторые из макроэкономических последствий вспышек СПИДа для национальных экономик. Удар придется и по темпам роста населения, и по рынку труда, и по уровню сбережений. Чем шире удается взглянуть на ситуацию, тем более негативной оказывается цепочка последствий.
Но уже сейчас ясно, что влияние эпидемии СПИДа на семьи с низким доходом еще полностью не раскрыто. Во-первых, укорачивается продолжительность жизни взрослых членов семьи, и это существенно влияет на вложение средств в общее и техническое образование детей, что в свою очередь снижает объем инвестиций в обновление человеческого капитала региона. Во-вторых, повсеместное распространение заболевания в регионе серьезно влияет на принятие международными инвесторами решений о вложении капитала, переносе технологий и комплектовании кадрами. Даже этих двух заключений достаточно, чтобы увидеть, насколько долгосрочными могут быть последствия вспышки СПИДа для национальной экономики. По сути, страна отсекается от процесса глобализации. В перспективе это гораздо опаснее для ее развития, чем снижение численности трудоспособного населения или падение уровня сбережений.
376
Там же.
Самое трагичное в эпидемии СПИДа— то, что болезнь наносит удар по лучшей части национальных трудовых резервов: по людям в возрасте от 25 до 40 лет. Причина этого ясна — мужчины и женщины этой возрастной категории наиболее сексуально активны. Как только большая часть из них будет исключена из трудоспособного населения болезнью или смертью, произойдет резкое падение производительности труда.
Экономисты, глубоко занимавшиеся этой проблемой, выделили три основных формы ущерба, которые СПИД наносит работодателям и экономике в целом. Во-первых, это затраты на прекращение трудовых отношений, включающие в себя оплату соцпакета, пособий и похорон. Во-вторых, это затраты на замещение открывшихся вакансий, то есть потери в период подбора кадров на должность, стоимость подготовки и переподготовки. Кроме того, в случае, когда компания лишается высококвалифицированных работников, вместе с ними она зачастую теряет невосполнимое ноу-хау. Одновременно с этим и здоровые люди, как это уже стало очевидно на примере экономик африканских стран, вынуждены принимать на себя сверхурочную работу, что снижает общую эффективность предприятий в долгосрочной перспективе за счет повышенной усталости персонала.
И наконец, затраты, связанные непосредственно с болезнью. К ним относятся потери от отсутствия работников на предприятии по болезни, снижение производительности труда, повышение затрат времени руководящего состава на решение экстренных проблем больных работников и высокая стоимость медицинского обслуживания. Есть и скрытые потери — снижение корпоративного духа и необходимость отпускать работников на постоянные похороны коллег. Факт резкого снижения производительности труда у больных СПИДом подтвержден многочисленными научными исследованиями. Даже если сам сотрудник здоров, он может отсутствовать на рабочем месте из-за необходимости оказывать помощь больным членам семьи.
С точки зрения макроэкономики воздействие эпидемий СПИДа не ограничивается лишь заводами, фабриками и офисными центрами. Удар приходится и по розничной торговле. Больные, как правило, имеют более низкий доход, уровень сбережений и, соответственно, — меньшую покупательную способность, которая является основным стимулом экономического роста. Снижается и уровень налоговых сборов при одновременном росте затрат на медицину и социальное страхование.
Большинство аналитиков пришло к выводу, что именно Китай, а не Индия или Россия наиболее пострадает от эпидемии СПИДа, и что экономические последствия китайского кризиса будут ощутимы не только внутри страны, но и во всей мировой экономике. Согласно «сценарию судного дня», общее количество умерших от СПИДа составит в Китае в 2025 году около 40 млн человек, и темпы экономического роста Китая упадут на 1–3 %. [377]
377
Lora Sabin, presentation, «Corporate Responsibility in a World of AIDS: The Economic Case for Investing Now», Socioeconomic Impact of HIV/AIDS, Center for International Health and Development, Boston University School of Public Health, November 5, 2003.
Однако почему страна, не отличающаяся особым распространением гомосексуализма или беспорядочных половых связей (в отличие, например, от Таиланда или Бразилии), должна стать крупнейшим полем развертывания эпидемии СПИДа в мире? Ответ на этот вопрос трагичен и во многом постыден. Китай уже вошел в мировую историю, как регион, где эпидемия СПИДа началась после действий правительства, совершаемых «из лучших побуждений», как последствие государственной программы по ликвидации застойной бедности в деревнях.
О плохой крови, грязных иглах и сексуальной революции
Статьи о СПИДе, появляющиеся в официальной китайской прессе, как правило, винят в его распространении наркоманов, использующих внутривенные инъекции, и лиц, занимающихся сексом без презервативов. Однако куда меньше обсуждается роль станций переливания крови, сеть которых была развернута по всему Китаю в конце 80-х — начале 90-х годов. Особенно активно эта работа велась в Хунани и некоторых других центральных провинциях страны. Многие из этих учреждений находились в ведении местных властей, но существовали и незаконные «банки донорской крови», известные в народе под названием «кровавые головы» (цзюэту). Их число быстро росло, поскольку в мире всегда существует высокий спрос на плазму крови. Однако в центрах практически отсутствовали санитарные условия, обеспечивающие безопасность доноров и образцов крови, и, как следствие, выросло число инфекционных заболеваний. Только в Хунани количество зараженных доноров составляет, по разным оценкам, от 150 тысяч до 1 млн человек.
Говоря научным языком, существует несколько векторов распространения СПИДа. В большинстве стран мира в качестве основных причин доминируют наркомания и беспорядочный секс. Однако в Китае значительное число заболевших стали жертвами программ по сбору крови и плазмы. [378] Появление этого «вектора» представляет собой одну из самых больших трагедий в мировой истории. Воистину путь к беде был вымощен благими намерениями, и свернула на него страна из-за чудовищного сочетания чиновничьей глупости, крестьянского невежества и предпринимательской жадности.
378
«AIDS in China: Anatomy of an Epidemic», Economist, July 28, 2005.economist.com/World/asia/displayStory.cfm?story_id=4223578
Слава донорам крови!
Мы все продавали кровь, чтобы заработать немного денег. Мы стали донорами, чтобы платить налоги, расплачиваться за обучение наших детей в школах, и просто чтобы на что-то жить… Заработать на все это крестьянским трудом невозможно: он нас только разоряет. За каждый забор крови нам платили по 40 юаней (5 долларов США).
Множество этих холмиков выстроилось вдаль пыльных дорог на околицах деревень в провинции Хунань, всего в нескольких часах езды от Пекина. Они немного напоминают большие детские «куличики» из глины. Для непосвященных это похоже на новый способ возделывания полей, повышающий урожай. Но местные жители знают правду. Под тысячами глиняных куличиков лежат их матери, отцы, братья и сестры, умершие от СПИДа. И словно молчаливые часовые, эти пирамидки охраняют самую большую тайну Китая.
379
Alice Park, «China's Secret Plague: How One U.S. Scientist Is Struggling to Help the Government Face Up to an Exploding AIDS Crisis», Time, July 19, 2004.557111.0 0.html
Развертывание сети пунктов забора донорской крови началось в 1990-х годах в самых бедных сельских провинциях Китая. Вскоре программой были охвачены провинции Аньюй, Хебей, Шэньдун, Шанси, Цзянси и Хунань. На их территориях проживает более 400 млн человек, и средний ежегодный доход на одного жителя не превышает 500 долларов.
Правительственные чиновники разработали план ликвидации бедности в сельских районах страны за счет высокого спроса на внутреннем и мировом рынке на кровь и плазму крови. С экономической точки зрения программа была образцовым примером бюрократического гения.