Грязная бомба

Ну ни черта не видно… Этот паршивый летчик сбросил нас над облаками, заверив, что мы прямо над целью, и теперь на парашюте пробиваю эту бесконечную темно серую массу толи тумана, толи сырой грязно серой мути. Весь костюм хим защиты и снаряжение стало мокрым и я почувствовал, как по лицу ползут предательские струйки воды, а на до мной встряхиваются с ткани парашюта брызги холодноватой жидкости. И когда же будет земля? Где то недалеко спускается командир группы майор Шкловский и радист сержант Махоткин.

Еще в штабе было два предложения. Первое, перебросить на самолете группу в район поселка Шустыри, там аэродром, а на нем уже можно было бы пересесть на вертолет МИ-8 и долететь до точки. И как назло, дожди превратили взлетную полосу в Шустырях в мокрую кашу. Тогда генерал решил просто, сбросить группу с самолета прямо над точкой. Безумный вариант, так как при такой погоде куда приземлимся неизвестно, найдем ли друг друга, а если найдем, как выйти на заданный объект.

Вдруг пелена тумана становится реже и я недалеко даже разглядел черную землю. Боже мой, до чего же она близко. Мягкое болото амортизировало удар, но зато я весь погрузился в холодную коричневатую жижу. Прорезиненный костюм выдержал натиск воды к телу, но лицо сразу покрылось слоем грязи. С трудом поднялся и спец чулки на сапогах тут же почти по колено утопли во мхах. Отстегиваю парашют и пытаюсь сделать первые шаги. Это еле-еле удается. Я на травянистом болоте, ни одного деревца, ни одной возвышенности, только мелкий- мелкий дождик, как пыль, а из-за того, что света очень мало, ни фига не видно даже в десяти шагах. Выдергиваю из кармана фонарик и начинаю мигать во все стороны. Слева, еле-еле разглядел слабую вспышку. Слава богу, не один. Медленно иду в ту сторону. Мох проваливается под сапогами и с трудом вырываешь ноги из коварных болотистых ловушек. Мне показалось, что чуть правее, что то белое. Заставляю себя идти туда и вдруг слышу возглас.

— Лейтенант, Коновалов, стой.

Недалеко черной глыбой застыла человеческая фигура. Мне показалось, что это голос Шкловского.

— Майор?

— Не ходи туда, лейтенант, там… трясина.

— Но… парашют…

— Его утянуло.

На моих глазах белая ткань медленно уползала в черную жижу и вскоре все исчезло. Майор и я с ужасом смотрели на эту нелепую смерть.

— Мы остались без связи, лейтенант.

Это я понял, Махоткин нес радиостанцию, питание к ней и теперь база нас не дождется.

— Где мы находимся?

— У черта на куличиках. Судя по этим несконнчаемым болотам, летчик ошибся и слишком далеко сбросил от цели. По идее мы должны иметь под ногами твердую почву.

— Значит идем на север?

— Да. Пошли, лейтенант, только осторожно, ссмотри чтобы ни где не было заметных промоин.

Это каторга, а не дорога, через метров триста мы выдохлись. Стояли по колено в воде и тяжело дышали.

— Неужели нельзя было подождать, когда будеет хорошая погода? — спросил я.

— Нельзя. Каждый час дорог. А вдруг… утащщили. Хорошо, если только какой-нибудь зверь сковырнул станцию на землю…

— Майор, посмотрите, там кажется земля.

Где то правее, через пелену дождя с трудом различил небольшой черный барьер.

— Пошли туда, может повезет…

Опять выдергиваем из засасывающей каши чугунные ноги. Примерно через метров сто, мы почувствовали твердую почву и вышли на ягель. Тут же рухнули на мокрую землю и застыли.

— Куда идти, майор? — спросил я через некотторое время.

— Не знаю. На Север. Сейчас посмотрю по каррте.

Шкловский сдергивает рюкзак, достает из бокового карману карту в целлофане и начинает колдовать.

— Здесь болото, здесь и здесь. Куда же мы ввышли? Если нас забросили на это болото, то мы находимся на перемычке. Большая земля дальше, а станция стоит здесь. Лейтенант, оставьте рюкзак, пройдите метров пятьдесят вперед и посмотрите не находимся ли мы на перешейке твердой земли, справа и слева должны быть болота.

Я с удовольствием сбрасываю эту тяжесть с плеч и пошатываясь пошел по твердой земле.

Мелкий дождь по-прежнему сыпет с неба. Шкловский идет впереди, в основном, ориентируясь по компасу. Появились первые пригорки, покрытые ягелем. Забравшись на холм, мой начальник остановился.

— Коновалов, где-то здесь… Смотри внимательно, должна быть металлическая штанга, метра два с хвостиком…

Мы всматриваемся в плохо различимые неровности земли и ничего не видим.

— Лейтенант, идите вправо, осмотрите местность метров на триста, я влево. Потом возвращайтесь сюда.

— А мы сумеем сориентироваться и не потерять друг друга?

— Сумеем. Этот холм один такой высокий.

Я послушно повернул вправо. Уже через метров пятьдесят, в небольшой впадинке, натыкаюсь на лежащую на земле металлическую пирамиду. На конце ее ящик со штырьком антенны. Выскакиваю на пригорок.

— Майор… Шкловский… Майор…, - ору в туман дождя. — Майор…

Он возник внезапно.

— Нашел?

— Здесь.

Шкловский внимательно осматривает пирамиду и начинает ругаться.

— Сволочи, гады, педики…, утащили все таки.

Основание пирамиды распилено, по конфигурации здесь должен быть большой предмет. Обрезанные провода валяются на земле.

— Посмотри, какой фон? — просит меня майор.

Я достаю из кармана комбинезона дозиметр и стрелка тут же начинает отчаянно метаться и зашкаливать.

— Господи, да здесь девятьсот рентген.

Обхожу участок вокруг пирамиды, везде фон ужасный и спотыкаюсь о какой-то предмет.

— Майор, идите сюда, посмотрите.

Шкловский подходит и толкает ногой длинный черный ящик.

— Ну вот и разгадка, лейтенант. Это, по моему, пила по металлу. Неплохо придумано, собрали из бензопилы.

— Почему же они ее здесь бросили? Такая ценная вещь для севера.

— Наверно потому что фонит.

Я подношу дозиметр к ящику, он действительно показывает восемьсот рентген.

— И потом, — продолжает майор, — чтобы увезти от сюда капсулу, лишние предметы не нужны.

— Как, разве увезли?

— Сама капсула вместе со свинцовой оболочкой весит килограмм восемьдесят. На себе не унесешь. Здесь были сани. Видишь следы.

Мох ягеля раздавлен полозьями и две полосы тянуться на север.