Шрифт:
Евгений Кукаркин
Луна - это моё проклятье
Написано в 1997 г. Приключения.
Луна- это мое проклятье. С 16 лет я болею этой непонятной болезнью. Как только лунный свет прорывается к грешной земле, во мне начинает бурлить черт знает что. Я встаю с кровати и начинаю бродить по квартире. Самое ужасное, я не понимаю сплю я или нет. Луна манит меня, она зовет на улицу, в этот непонятный, дающий мне силу свет.
Вот и сейчас, тихо открываю дверь и вхожу в коридор. Его темнота ужасна, я сразу же теряю представление пространства, приходится ощупью
– Игорь, проснись Игорь.
До чего же знакомый голос. До чего же он похож на мамин. Почему она здесь?
– Игорь, - шепчет ее голос, - идем в кровать.
Руки мамы нежно ложатся на плечи и ведут меня опять в темноту коридора. Открывается дверь в комнату, тут я задеваю локтем выступающую ручку двери и от боли... просыпаюсь.
Мы стоим в лунной комнате. Мама встревожено смотрит в лицо.
– Ты как?
– Я опять, мама?
– Да, сынок.
– Привяжи меня к кровати.
Она кивает головой. Я ложусь в пастель и мама широкими армейскими ремнями пристегивает меня к железной раме кровати, придавив мое тощее тело к тонкому матрацу, наброшенному на панцирную сетку. Опять плыву в сон и чувствую, как лунное проклятье пытается меня оторвать от койки.
Утром меня ведут к врачу.
– Что, Игорь, опять бродишь по ночам?
– добродушно усмехается Пал Палыч, наш подростковый врач.
– Да уже не знаю, что с ним делать, - жалуется мать.
– Как ночь, так и начинается. Сегодня я его поймала у двери. А помните тогда, неделю назад по крыше бродил, по самому коньку. Ох, и страху мы тогда натерпелись.
– Мои таблетки не помогли?
– Нет. Я его сейчас к кровати привязываю. Так вы бы видели что твориться. Кровать трясется, вся ходит ходуном. А посмотрите на его руки, ноги, от ремней одни синие полосы.
– Что же мне с тобой делать? Я тебе вроде успокаивающее прописывал, а ты все бузишь. Надо отправить его в центральную клинику. Там снимут анализы, пройдет обследование.
– Не надо, доктор, - упрашивает мать.
– Может как-нибудь обойдется?
Пал Палыч задумчиво смотрит на меня.
– Может мне пойти от противного, прописать тебе сонливых таблеток. Крепче спать будешь, может и бродить перестанешь. Ладно, в этот раз еще рано в клинику отправлять. Попробуем еще раз более высокую дозу димедрола.
Вечером мать запихивает мне в рот таблетку. Сегодня она решила меня не привязывать к кровати.
– Спокойной ночи, Игорь.
– Спокойной ночи, мама.
Ложусь в пастель и закрываю глаза. Сон явственно проявляется перед глазами. Как только лунный лучик пробился в окно, каждая частичка моего тела оживает. Она наполняется силой и я... отрываюсь от кровати. Я плаваю..., плаваю в воздухе над койкой. Переворачиваюсь и тут, чуть не шлепаюсь на пол... Все же, какая то сила поддерживает меня в пол метра от пола и уже как змея, извиваясь между стульями и ножками стола, попадаю в лунный свет, обильно идущий из окон. Все попытки поднять выше, не приводят ни к чему. И все же... я летаю. Повинуясь приказам, тело послушно разворачивается и несется к двери и тут... я чуть не бьюсь в нее головой. Мне никак ее не открыть, под руками нет... ручки.
– Игорек, Игорь, - встревожено звучит из далека голос матери. Господи, да что же это такое? Игорек?
На меня наваливается что то тяжелое, я пытаюсь вырваться и тут же ударяюсь головой в металлическую ножку кровати. Боль пронизывает тело и сон пропадает. Я лежу на полу, а рядом содрогается от плача мать.
– Что со мной было?
– Ты... ты летал...
Я встаю и чувствую неприятную ломоту в суставах и мышцах. Вот и моя кровать. Скрепят пружины.
– Мама, привяжи меня.
Она прикручивает меня к кровати.
– Все же придется тебя отправить в больницу, так дальше жить нельзя.
Всю ночь беспокоит один сон, я пытаюсь оторваться от моих пут и моя койка все время тащит меня вниз...
– Он сегодня летал, доктор.
– Как летал?
– Так. Сначала приподнялся над кроватью, потом опустился над полом и стал летать по комнате...
– А ноги, руки были как?
– Что как? Нормально. Не висели, были продолжением туловища.
– Бред какой то.
– Но я уже не в силах ничего делать. Привязала его к койке и мне казалось, что он поднимается с ней...
Пал Палыч с сомнением смотрит на нее, потом на меня.
– Ты сам то помнишь, что с тобой было?
– уже спрашивает он меня.
– Я, по моему, летал во сне.
– По моему, - передразнивает доктор.
– Иди посиди в коридоре. Мы здесь с твоей мамой поговорим.
Я послушно иду из кабинета. В коридоре мало народа и мне сразу бросилась в глаза знакомая физиономия Лельки из нашего класса.
– Игорь, что ты здесь делаешь?
– А ты чего?
– Мне медицинская справка нужна. Я поступаю в академическую греблю.
– А я вроде заболел.
– Чем?
– Не знаю. Плохо сплю.
– Подумаешь. Я читала, что какой то парень уже не спит 13 лет и... ничего.
– Я плохо сплю с последнего экзамена.
– Переутомился. Сейчас лето, сил поднаберешься и все...
– Что, все?
– Еще год и окончишь школу, а потом будешь смеяться над собой, вспоминать как эти дурацкие экзамены довели тебя до ручки.
Лелька глупо хихикает. Замигал огонек над дверью глазника и она сорвалась с места.
– Это меня. Пока, Игорь.
Тоскливо тянется время. Наконец выходит мама и Пал Палыч.
– Пошли Игорь.
Перед поликлиникой стоит старенький "москвич". Пал Палыч сажает меня и маму в него.
– Поехали.
– Ма..., а куда мы едем?
– спрашиваю я.
– Доктор говорит в институт. Нас там ждут, - отвечает мама.
Толстая женщина с приятным добрым лицом долго изучала мои рефлексы при помощи иглы и молоточка, расспрашивала мать о моих похождениях во сне и потом, кончив исследование, сказала маме.