Грязная магия
Шрифт:
В помещении тут же воцарилась суматоха, которая бывает, если в толпу бросить несколько золотых монет – все дружно ринулись в одном направлении, раздались взвизги, крики и треск держащихся на последнем издыхании ребер.
– По одному! По одному! – вопиял Хром-Блестецкий, тщетно пытаясь навести порядок. У него был бы шанс, имей он дело с сатирами, кентаврами или еще какой буйной расой.
Но не со студентами. Каждый стремился попасть в список первым, и для этого был готов топтать, пихать и давить конкурентов.
Лишь
– Ну что, типа, – сказал Рыггантропов, – запишемся, в натуре?
– Почему нет? Деньги неплохие!
Тили-Тили прошипел что-то одобрительное. Говорить он просто не умел, а если и умел, то тщательно это скрывал.
– Ладно, побудем этими, как их, – подвел итог дискуссии Рыггантропов, – аллигаторами...
Он встал и медленно, словно айсберг, двинулся к кафедре. Дорога перед Рыггантроповым, внешностью напоминающим смесь носорога с гориллой, освобождалась словно по волшебству. Должно быть, заслуженный двоечник знал какую-то магию, неподвластную другим.
В арьергарде однокашника следовали Арс и Тили-Тили.
– Фамилия? – прохрипел Хром-Блестецкий, когда перед ним возникло лицо (за неимением другого употребим это слово) Рыггантропова. Волшебника пихали и толкали со всех сторон, и левой рукой он крепко держался за кафедру, правой пытаясь водить пером по пергаменту.
На лице у него застыло настолько скорбное выражение, что ему позавидовал бы любой взыскующий славы мученик.
– Чья? – тупо моргая, спросил Рыггантропов.
– Имя?
– Чье?
– Чья Чье, ну и имечко. Специализация?
– Демонология! – подсказал из-за спины двоечника Арс, заподозривший, что без помощи со стороны Рыггантропов составит правильный ответ не скоро.
– Записан. Следующий. – Хром-Блестецкий на протяжении всего диалога так и не поднял головы.
Недоуменно моргающего Рыггантропова оттеснили в сторону.
– Имя?
– шшшш...
Тут уж Хром-Блестецкий глаза поднял. И едва не подпрыгнул от ужаса: на него, чуть приподнимаясь над кафедрой, блестящими большими глазами смотрела коричневая морщинистая голова, снабженная длинными мохнатыми ушами. Уши тревожно шевелились.
– Матерь демонов! Это еще что такое? – испуг вырвался истошным воплем.
– Это йода, его зовут Тили-Тили, специальность – демонология, – сообщил Арс, предупреждая вопросы.
– Сссс, – согласился Тили-Тили.
– А разговаривать он умеет? – стараясь не слишком сильно лязгать зубами, спросил Хром-Блестецкий.
– Ну... эээ... не очень.
– Такой нам не нужен! Агитатор должен быть разговорчивым!
– Зато он хорошо умеет вызывать демонов, – доверительно сообщил Арс, – и любит этим заниматься.
– Не пробуйте меня напугать! – волшебник гордо
– Тогда отказ в работе можно воспринять как расовую дискриминацию! – не сдавался Арс. – И об этом возмутительном факте будет сообщено всем...
– Э, – Хром-Блестецкий побледнел так, что если бы не мантия, то тощий волшебник слился бы с беленой стеной, – какая дискриминация? Вот, Тили-Тили, уже записал...
Когда выбрались из толкучки, то йода вид имел довольный, словно только что сдал сессию, у Арса оказалась порвана на плече мантия (так основательно, словно ее ухватили зубами), а Рыггантропов выглядел несколько ошеломленным. Учитывая его невыразительную физиономию, это означало, что он потрясен до глубины души.
– Так я что теперь, Чья Чье, в натуре? – спросил он после пяти минут непрерывного сопения и почесывания затылка.
– Похоже на то, – кивнул Арс. – Придется откликаться на это.
– Те, кто записались, могут идти, – раздался из-за груды тел в разноцветных студенческих мантиях полузадушенный голос Хром-Блестецкого. – Завтра явка к десяти утра, начинаем работать...
За ночь дом номер шесть на улице Дымных Холмов не изменился. Разве что над дверью появилась вывеска с загадочной надписью: «Ссамый главный придвыборный штаб». А под ней – двое мордоворотов того типа, что способны разговаривать только односложными фразами: «ну», «чо?», «а?», «в глаз»...
На Топыряка мордовороты покосились без особой приязни, но ничего не сказали.
Великий поллитртриналох Цук Цурюк обнаружился на том же месте. Широкое рябое лицо его было настолько мрачным, что его можно было использовать вместо маски истязаемого демона.
Заключенный внутри поллитртриналоха ассенизатор Краск Пух всей душой рвался к милым сердцу выгребным ямам и коллекторам, жаждал полной грудью вдохнуть родных миазмов...
Но Винтус Болт и Хром-Блестецкий цепко держали его в своих колдовских ручонках. Чтобы Цук Цурюк не сошел с ума от безделья, его нагружали мелкими поручениями. С ними вполне справился бы и десятилетний мальчик, и, помимо прочего, Краск Пух страдал от унижения.
– Вот, возьми, – сказал он, протягивая Арсу нечто круглое.
– Что это? – поинтересовался Топыряк, поворачивая штуковину так, чтобы на нее упал свет.
– Значок, – лаконично ответил поллитртриналох.
На ладони был вырезанный из дерева кругляш, на котором чья-то шаловливая рука изобразила нечто похожее на свинью, в пасть которой вставили арбузную корку. Надпись внизу гласила: «С Мосиком Лужей – к светламу будуюсчему!»
Судя по всему, свинья символизировала мэра.
– И зачем это?