Грязная магия
Шрифт:
– Теперь ищем книгу!
«Черныя книга свиреппаго видьмавства» заставила сканер задуматься. Из его недр донеслось астматическое пыхтение, стенки слегка задрожали, словно шарики стремились выбраться наружу.
– Вот она! И где это? – появившийся Лоскут оказался полностью голубым, а лиловый огонек переехал в его нижнюю левую часть, к самому краю изображения.
– Близкое море, – сказал Арс. – Других рядом нет. На право-восток движется, как ты и говорил...
– Ее носитель наверняка сел на корабль, – Мешок Пыль решительно
Арс зевнул, но спорить не стал. Назвался груздем – полезай в банку с рассолом.
Воды Близкого моря населены самыми разнообразными существами, и все они включены в то, что излишне умные биологи называют «пищевыми цепочками». Проще говоря, непрерывно и с аппетитом пожирают друг друга.
Любой замеченный в непосредственной близости объект здесь рассматривается с точки зрения его принадлежности к одной из двух категорий – «еда» или «тот, для кого я – еда».
И в том и в другом случае надлежит очень быстро плыть, только в первом – к объекту, а во втором – от него.
Но то, что сейчас неторопливо двигалось через темные воды Близкого моря, не входило ни в какие «пищевые цепочки». Оно обладало тем, что на первый взгляд выглядело парой плавников, но на самом деле ими не являлось, и двигалось короткими рывками.
Заметившие это существо рыбы проявляли сдержанный интерес, быстро сменяющийся паническим бегством. У рыб нет такого громоздкого и часто затемняющего восприятия аппарата, как разум, зато в изобилии чутья. И то, что чутье подсказывало всем им без исключения: существо с двумя прямоугольными плавниками никак не может быть отнесено к категории «еда».
Одна молодая и очень самоуверенная акула не поверила чутью. Распахнув зубастую пасть, она ловко заглотала непонятную штуку и несколько мгновений чувствовала себя неплохо.
До того момента, пока ей не разорвало живот.
«Черная книга», раздраженно булькнув, поплыла дальше, а на отброшенной в сторону голове акулы осталось удивленное выражение. К голове тут же собрались рыбешки поменьше – если ты перестал быть «тем, для кого я – еда», то ты тут же стал «едой».
Глава 3
– Не балуй, скотина! – подобные жизнерадостные окрики раздавались то и дело, заставляя оказавшихся рядом путников нервно оборачиваться. – А не то оживлю и продам на мясо!
Мешок Пыль держался в седле с прирожденной грацией куска овечьего сыра. Лошадь в ужасе косилась на всадника, взобравшегося ей на спину, и время от времени порывалась взбрыкнуть. Она явно считала, что везти настолько чудное существо ниже ее достоинства.
Поехать верхом, к удивлению Арса, предложил сам библиотекарь. Как выяснилось позже, он имел представление об этом виде передвижения, но чисто теоретическое.
Теперь он осваивался с ним на практике.
По дороге, ведущей на право-восток, к Близкому морю, они двигались со скоростью не сильно спешащего пешехода. Много
. – Может быть, все же пойдем пешком? – предложил Арс, глядя на то, как Мешок Пыль в очередной раз пытается сесть в седло. Этот процесс можно было сравнить с попыткой циркуля заняться скалолазанием.
Лошадь, судя по выражению морды, ощущала себя мучеником периода раннего христианства.
– Нет! – решительно пыхтя, ответствовал библиотекарь. – Так будет быстрее...
Лошадь дождалась, когда наездник (применяем это слово, поскольку другого все равно нет) заберется на свое место и переведет дух, и только после этого сорвалась с места.
– Стой! Куда? Тпру! – гаркнул Арс, но оказалось поздно.
Проскакав с полсотни метров, лошадь решила, что набрала достаточную скорость, после чего резко затормозила. Гроблин, до сего момента державшийся за поводья, неожиданно познал закон инерции и тот безотрадный факт, что в седле ремни безопасности не предусмотрены.
Лошадь довольным взглядом проводила пронесшееся над дорогой тело.
Короткий вопль сменился судорожным всхлипом, когда его полет закончился столкновением с другим телом.
– Ой-ёй! – сказал Топыряк, пришпоривая коня. – Ну ты скотина!
Последняя фраза относилась к лошади библиотекаря, которая, сочтя задачу выполненной, принялась неторопливо щипать траву. В ответ на ругательство она лишь фыркнула.
Спрыгнув с седла, Арс бросился к спутнику.
– Ты жив?
– К сожалению, да, – прохрипел Мешок Пыль, – воистину это самый хороший день в моей жизни с того года, когда в библиотеке завелся паук-книгочей...
– Что за паук? – спросил Топыряк, помогая гроблину подняться. В устах того «хороший» значило то же, что «отвратительный» для человека.
– Да прибрел какой-то из подвалов. Выучился читать, зараза, а книгами делиться не хотел. Трех студентов съел, пока я его не пришиб... А это еще что?
Под длинным и тощим телом библиотекаря обнаружилось еще одно, вонючее и бородатое.
– Судя по всему, гном. Ты его чуть не зашиб...
– Не я, а моя лошадь! Что будем с ним делать?
– Надо бы... эээ, привести его в чувство! – сказал Арс осторожно. Одна мысль о том, что придется прикоснуться к валяющемуся на дороге существу, вызывала острое желание вымыться.
– О... о... о, – по счастью, гном пришел в себя самостоятельно и даже открыл глаза. – О?
Заглянув в эти глаза, Арс вздрогнул – в них гнездилось чистое, ничем не испорченное безумие.
– Ничего себе! – Мешок Пыль вздрогнул. – Я вижу на нем след книги!
– Ты хочешь сказать, что его шарахнули фолиантом по голове? А я бы предположил, что кирпичом...
– Нет! «Черная книга» владела его разумом, он был ее марионеткой! – Топыряк никогда не видел библиотекаря в таком возбуждении,