Грязная работа
Шрифт:
— Ладно, Джейн, прости меня, что я так сказал про смену подружек. Я был не вправе.
Джейн откинулась на табурете и скрестила на груди руки с видом удовлетворенным, но скептическим.
— Однако проблема остается.
— У меня все прекрасно. У меня есть Софи и свое дело. Мне подружка не нужна.
— Подружка? Подружка для тебя — это слишком амбициозно. Тебе просто надо кого-то уестествить.
— Не надо.
— Надо.
— Да, надо, — сдался Чарли.
— Только сейчас мне пора. Тебе нормально за Софи присмотреть?
— Конечно, я ее к себе отвезу. У меня на улице есть противный сосед, я хотела познакомить
— Сумеют, если Софи им скажет.
— Идеально, Ну, до вечера. Дай мне слово, что позовешь кого-нибудь на свидание. Или по крайней мере поищешь, кого бы позвать.
— Даю.
— Хорошо. Тебе уже подогнали тот синий костюм в полоску?
— Не лазь ко мне в гардероб.
— Ты разве никуда не собирался?
Рэй прикинул: история запросто могла начаться, когда Чарли поубивал зверюшек, которых натаскал домой. Может, купить пару здоровенных собак — это был вопль о помощи: пропажу таких любимцев наверняка заметят. Судя по кино, все так начинают: сначала зверюшки, совсем немного погодя — автостопщики и уличные шлюхи, а скоро уже мумифицируют целый выводок вожатых из детского лагеря и рассаживают их заскорузлые останки за карточный стол в своей горной берлоге. Горная берлога Чарли как-то не подходила, потому что у него аллергии, но это может указывать на его дьявольский гений.
(Рэй работал патрульным — изучать психологию преступника ему не было необходимости, а все его теории тяготели к красочности — побочка воображения бета-самца и обширной коллекции DVD.)
Но Чарли раз десять просил Рэя выйти на знакомых в Отделе транспортных средств и отыскать каких-то людей — и все эти люди через пару недель оказывались на кладбище. Но не убитыми. И хотя за последние годы в лавке появлялось много вещей свежих покойников (на каких-то Рэй отыскивал номера, которые ставили на случай ограбления, передавал их приятелю в полиции, и тот по ним определял владельцев), никого из хозяев тоже не убивали. Было несколько несчастных случаев, но по большей части смерть наступала от естественных причин. Либо Чарли хитроумен до необычайности, либо Рэй лишился рассудка — такую возможность он не отвергал хотя бы потому, что в ее пользу могли свидетельствовать три его бывшие жены. Вот он и придумал эту уловку с тренировкой в спортзале — выведать у Чарли хоть что-нибудь. Но с другой стороны, Чарли всегда относился к Рэю очень хорошо, и если окажется, что у него и впрямь нет горной берлоги, набитой мумифицированными вожатыми, Рэй знал, что ему будет неудобно.
Что, если у Чарли на самом деле все в порядка — ну, кроме того, что ему надо с кем-нибудь трахнуться?
Рэй болтал в чате с Эдуардо — своей новой подружкой с «Отчаянных-Филипин. ком», — когда по черной лестнице спустился Чарли.
— Рэй, ты не найдешь мне кое-что?
— Секундочку, только разлогинюсь. Чарли, глянь, какая у меня теперь девчонка. — Рэй увеличил на мониторе фото очень накрашенной, однако симпатичной азиатки.
— Хорошенькая, Рэй, только сейчас я не смогу дать тебе отпуск съездить на Филиппины. Пока мы не наймем кого-нибудь вместо Лили. — Чарли вгляделся в монитор.
— Слушай, ее же зовут Эдуардо.
— Я знаю. Это по-филиппински. Вроде Эдвины.
— У нее щетина.
— Ты просто расист. У некоторых народов на лице больше волос, чем у других. Мне это без разницы, я хочу личность — честную, заботливую и привлекательную.
— У нее же кадык.
Рэй присмотрелся, затем быстро выключил монитор и развернулся на табурете:
— Так кого тебе найти?
— Все нормально, Рэй. Кадык не мешает человеку быть честным, заботливым и привлекательным. Просто с кадыком все это менее вероятно.
— Ну да. Там, наверное, свет плохо упал. Ладно кого искать?
— У меня есть только имя — Мэдисон Маккерни. Я знаю, что она — хотя, может, и он — живет где-то в городе. Больше ничего.
— Она.
— Еще раз?
— Мэдисон — это имя стриптизерши.
Чарли потряс головой:
— Ты ее знаешь?
— Ее лично — нет, хотя имя вроде знакомое. Но Мэдисон — это имя стриптизерши нового поколения. Как Рейган и Морган.
— Не улавливаю.
— Я сколько-то времени провел в стрип-клубах, Чарли. Гордиться тут нечем, но если работаешь в полиции, туда приходится заглядывать. И моду на имена у стриптизерш подмечаешь.
— Я не знал.
— Ну да, к пятидесятым уходит что-то вроде прогрессии: Шампань, Бум-Бум и Блестка родили Бэмби, Конфетку и Брюлик, которые родили Солнышко, Бренди и Корицу, которые родили Янтарь, Бриттани и Бри, которые родили Рейган, Морган и Мэдисон. Мэдисон — так зовут стриптизершу.
— Рэй, в пятидесятых ты еще не родился.
— Ну и в сороковых я не родился, а знаю про Вторую мировую и биг-бэнды. Я увлекаюсь историей.
— Еще бы. Так что, мне стриптизершу искать? Ничего не выйдет. Я даже не знаю, с чего начать.
— Я проверю в транспортном отделе и налоговом архиве. Если она в городе, адрес у нас будет к концу дня. А зачем она тебе?
Повисла пауза: Чарли притворялся, что ищет пятнышко на витрине. Затем ответил:
— Э-э, наследство. В одной партии, что к нам недавно пришла, ей кое-что оставили.
— Так пусть этим занимается душеприказчик или его адвокат.
— Там пустяки, их даже не вписали в завещание. Душеприказчик меня и попросил. Тебе с этого пятьдесят баксов.
Рэй ухмыльнулся:
— Да ладно, я бы и так помог. Но если она все-таки стриптизерша, я пойду с тобой, лады?
— Договорились, — ответил Чарли.
Через три часа Рэй вручил Чарли адрес и посмотрел, как босс выскакивает из лавки и ловит такси. Почему такси? Почему не взять фургон? Рэю хотелось последить за ним — нужно было последить, — но полагалось оставить на кого-то лавку. Надо было такое предвидеть, но думал он о другом.
А о другом он думал после разговора с Чарли — и не только о том, как найти Мэдисон Маккерни, но и как деликатно задать вопрос «У тебя есть пенис?» в беседе с новой любимой, Эдуарде.
После пары дразнящих электродепеш он не выдержал и просто напечатал:
Эдуардо, мне разницы никакой, но я думаю послать тебе в знак дружбы какое-нибудь сексуальное белье, и хотелось бы знать, может, тебе нужно что-нибудь особенное в трусиках.
После этого он стал ждать. И ждать. И поскольку в Маниле было пять утра, он гадал и перегадывал, изводя себя. Не слишком ли он был невразумителен — или вразумителен чрезмерно? И вот теперь ему нужно ехать.