Грязная жизнь

Колычев Владимир Григорьевич

Со стволом он не расставался ни на секунду. Даже в ванную с ним ходил.

– Мне тоже, – кивнул Хомяк.

Он также достал «волыну».

И вовремя. Скрипнул забор, и через него перемахнул спецназовец в теплой камуфлированной куртке. Стос подбежал к нему и, не давая принять вертикальное положение, вогнал в него полдюжины пуль. А Хомяк в это время уложил второго.

– Уходим, – крикнул Стос, хватаясь за забор в том месте, откуда прыгнул вниз мент.

Он так спешил, что даже не прихватил с собой автомат убитого.

Хомяк последовал

за ним. Они оказались во дворе соседнего дома. Путь к свободе открыт. Они уходили чужими дворами, а к ним в дом уже врывались люди в униформе спецназовцев.

* * *

Мирон схватил пистолет и дослал патрон в патронник как раз в тот момент, когда слетела с петель входная дверь.

– Ах вы, падлы! – устремляясь в сени, закричал он.

Первого мента он встретил выстрелом в живот, второго в голову. И тут же услышал шум позади себя.

Он обернулся, но что-либо сделать было уже поздно. На него обрушился удар страшной силы, и он потерял сознание.

* * *

Слепой проснулся от противного скрипа дверей. Он поднял голову и в тусклом освещении увидел, как в камеру влетает и пластается по холодному полу какой-то мужик. Тот попытался подняться, но два «попкаря» подскочили к нему и несколько раз лупанули ногами в живот. Он и обмяк.

Такого беспредела Слепой еще не встречал. А ведь у него за плечами уже четыре ходки. И пятая на носу. Не зря его в изолятор временного содержания запарили. Подчистую его оперок на фатере фраерка одного замел. Колечко с камушком и ожерелье жемчужное, которые он у него одолжил, уже в деле – не отвертеться.

– Кого нам тут, блин, вдуло? – послышался недовольный голос Бубнового.

– А ты зенки свои разуй, – буркнул Слепой.

Он поднялся с нар и подошел к новичку. Тот к этому времени поднялся на колени и разглядывал Слепого исподлобья.

– Ты кто такой будешь? – спросил Слепой.

– А пошел ты! – сплюнул кровью мужик.

Такой наглости по отношению к себе Слепой стерпеть не мог. А Бубновый и Кузбасс не могли простить отношения к себе. Этот ублюдок плюнул в хате – а это значило, что он наплевал на ее обитателей, на их быт.

Но пока Бубновый и Кузбасс поднимались с нар, чтобы присоединиться к Слепому, новичок поднялся с полу и прислонился к двери.

На него страшно было смотреть. Глаза заплыли от побоев, лоб и правая щека содраны в кровь, губы всмятку, левое ухо распухло. Его штормило – он едва держался на ногах. Но сжимал кулаки и с ненавистью смотрел на воров.

– В рот я вас, ментов! – прохрипел он.

– Ментов? – призадумался Слепой. – Ты думаешь, мы менты?

– Мне до хрена, кто вы!

– Ты на кичу угодил, пацан, – сказал Бубновый. – И косяк упорол, в натуре.

– На кичу? – вроде бы удивился новичок. И тут же, как бы соглашаясь с самим собой: – А-а, ну да, на хату запрессовали, мусора поганые.

– А ты эту хату осквернил, – сощурил глаза Кузбасс.

– Да мне по хрену. Я – Скорпион! – он выпятил

грудь и ткнул себя пальцем.

Скорпион?.. Уж не тот ли самый?

– Это ты ментов грудами валил? – сменил тон Бубновый.

– Я! Я их всех, уродов, замочу!

Угроза в устах этого полуживого человека звучала по меньшей мере смешно и нелепо. Но это если не знать, кто он такой. А если он действительно мифический Скорпион, то смех должен был застрять в глотке.

Это не человек. Это какой-то монстр. Полная «отмороженность», дикая наглость, зверская жестокость и невероятный фарт. О гастролях его банды уже слагают легенды. Еще никому и никогда не удавалось так лихо разгуляться, как этим «беспредельщикам». Они заслужили ненависть ментов. Они разозлили и честных воров. Из-за них менты зверели, шерстили всех подряд. Накрывали малины, повязали кучу народа. Но презрения эти «беспредельщики» не заслужили.

И о самом Скорпионе уже ходили мифы. Его не раз пытались убить, но никому это не удавалось. Заточки не причиняли ему никакого вреда, пули от него отскакивали. Два раза все же его убивали. Но он оживал, воскресал из мертвых. И шел сеять смерть. Его боялись, перед ним трепетали.

В какой-то мере Слепой уважал этого Скорпиона. Только это ничего не меняло.

– Кукарекал один петух, – усмехнулся Бубновый.

И этот знает о Скорпионе, но мысль его работает в том же направлении, что и у Слепого.

– Петушок ты наш! – надвигаясь на Скорпиона, глумливо скривился Кузбасс.

Теперь и они войдут в легенду. Не каждый ведь может похвастаться, что он отпетушил самого Скорпиона.

– В рот вас всех, козлы! – заорал приговоренный к опущению.

Слепой слышал, насколько опасен Скорпион. Его укус смертелен. Но как-то не верилось, что этот доходяга, избитый ментами до полусмерти, на что-то еще способен.

* * *

С апреля месяца ловит он Скорпиона, а все безрезультатно. Как будто бандит и его ублюдки не люди, а призраки. Николай Павлович испытывал невольный ужас, когда ему приходилось составлять отчеты об их злодеяниях. Он уже давно забыл о покое и нормальном человеческом сне. Все время в работе, и днем и ночью, командировки, расследования, розыск. Но все безрезультатно. Скорпион как тень ускользал из расставленных ему силков. Кривобоков уже отчаялся поймать его. И когда ему сообщили о задержании главаря знаменитой банды, на какие-то мгновения у него даже остановилось сердце. Звонили из Тулы.

– Повторите, что вы сказали? – закричал он в трубку.

– Взяли вашего Скорпиона. При задержании он убил одного омоновца, второго тяжело ранил.

– Задержали только его одного?

– Да. С ним были еще двое. Их пытались поймать, но они застрелили двух омоновцев и скрылись.

– Где Скорпицын?

– В изоляторе временного содержания. Сегодня переведут в следственный изолятор.

– Нет, не надо! – От собственного крика заложило уши. – Усильте охрану и дожидайтесь моего приезда.