Грязное золото
Шрифт:
– Ха! Таакое баагатство. Таакое баальшое баагатство досталось Картеру. И все за ничто, – простонал Беллари. Он не мог оторвать глаз от грязных мешочков.
Картер, как мог, объяснил Три Бизона, что эти камни стоят очень дорого и стал уговаривать его взять хотя бы половину, чтобы на них купить у агента товары, которые ему нужны. Но старый воин потряс головой. Нет. Подарок есть подарок; он не возьмет ни малейшей его доли. Если Бобренок купит ему табака и патронов для его ружья, этого будет достаточно. Тут же он стал владельцем пяти фунтов табака и двухсот патронов.
– Ну, Франк, половина этого песка твоя, ты сам знаешь, – сказал мне Картер. – Что ты скажешь, если мы оставим его здесь, у мистера Доусона, на хранение?
– Нет. Мне негде его хранить.
– Ладно, думаю, что можно будет взять их с собой; надеюсь, на нашем пути не встретится бандитов, – сказал Картер.
Мы купили то, что было нам нужно, и приготовились тронуться в путь. Беллари и Ричардс проводили нас до лошадей. Они стояли лагерем на ручье Стрелы, и приехали в форт, чтобы обменять несколько бобровых шкур на нужные им припасы. Пока мы садились в седла и отправлялись в путь, Беллари продолжал причитать о том, как нам повезло, что Три Бизона отдал нам золото, ничего за это не попросив. Казалось, это причиняло ему настоящую боль. Но Ричардс сказал, что рад нашей удаче, и мы знали, что он говорит искренне.
Настали сумерки, когда мы вернулись в лагерь, расседлали лошадей, пустили их пастись и вернулись в вигвам, где нас ждал приготовленный Пайотаки горячий ужин.
Она простонала, когда Картер бросил мешочки с золотым песком у изголовья своей лежанки:
– Как! Вы принесли обратно эти приносящие беду мешочки!
– Теперь это наши мешочки. Мешочки с желтым песком, которые мы сможем обменять на все, что захотим. А вот то, что я купил тебе, – ответил Картер и положил ей на колени яркую накидку.
– Ты заплатил за нее желтым песком. Я не могу, не возьму ее…
– Нет. Я заплатил за нее деньгами за бобровые шкуры, которые сохранил для нас Большой Нож.
– Ты щедр. Тогда я одену эту красивую накидку. Но все же как хотела бы я, чтобы ты не принес обратно эти вещи, приносящие беду. Я не могу даже смотреть на них.
– Тебе и не нужно на них смотреть. Я уберу их с твоих глаз, – ответил Картер и убрал их в парфлеш, в котором хранил всякие мелочи для ежедневного использования.
– Я все равно буду постоянно думать о них, и я знаю, что они принесут нам несчастье, – простонала женщина. И добавила: – Ваша еда готова. Поешьте.
На следующий день Беллари и Ричардс со своими покупками подкинули форт и поставили свои вигвамы рядом с нашими. Как и мы, они собирались присоединиться к лагерю пикуни, потому что их вожди собирались зимовать в тех местах, где бобров было много. Нельзя сказать, что пикуни очень хотели этим заниматься – вовсе нет. Но позвольте мне объяснить:
С тех пор, как в 1754 году компания Гудзонова Залива появилась на верхнем Саскачеване и стала требовать бобровые шкуры за свои товары – только бобровые, охотники из трех племен черноногих – собственно черноногие, пикуни и Кровь – без особой охоты занимались трапперством – они терпеть не могли эту тяжелую и грязную работу. И с этим занятием они практически покончили, когда в 1832 году Американская Мехоторговая компания поставила свои посты на верхней Миссури и стала продавать свои товары за бизоньи шкуры. Это было совсем другое дело – погоня за огромными стадами на приученных к этому лошадях, богатая добыча – все это было совсем другое дело, это был почти спорт, и женщины с большой охотой выделывали бизоньи шкуры с темным мехом, чтобы сделать их мягкими, что и было нужно торговцам Больших Ножей. Британская компания покупать бизоньи шкуры не могла – они были слишком тяжелыми, чтобы вывозить их на маленьких лодках по Саскачевану в озеро Виннипег, а потом по реке Нельсон в Гудзонов Залив, где стояли их корабли. Американская компания, со своей стороны, имела пароходы, ходившие между ее постами, и базу в Сент-Луисе, и тысячи бизоньих шкур, даже десять тысяч, не представляли для нее особой проблемы. Так что посты на Саскачеване простаивали, вся торговля с черноногими шла через форт Бентон. По этой причине на бобров они особого внимания не обращали, и мы, свободные трапперы, предпочитали жить вместе с ними и заниматься своими делами, будучи при этом в безопасности от вражеских военных отрядов, наводнявших равнины.
Поставив свои вигвамы и приготовив все, что нужно для ночевки, вновь прибывшие собрались в нашем вигваме – мужчины хотели поговорить с Картером, женщины поболтать с Пайотаки. Тем вечером должен был состояться совет вождей, на котором должны были решить, где племя будет зимовать. Мы сказали Ричардсу и Беллари, что Три Бизона обещал нам стоять за Медвежью Реку Другой Стороны (река Устричных Раковин) – на этой реке и ее притоках, текущих со Снежных гор, было много бобров, мы хорошо это знали. Ричардс сказал, что мы обязательно должны туда пойти, и Беллари предложил нам присоединиться к совету и уговорить вождей определить эту местность для предстоящей зимовки. Потом мы спокойно покурили и сидели молча, когда женщина Беллари, Ауакас Аки (Антилопа), сказала Пайотаки, что хотела бы посмотреть на желтый песок, который Три Бизона отдал Бобренку.
– Он в этом мешке. Я не могу на него смотреть. Я не могу даже прикасаться к нему, потому что этот песок приносит горе, и я уверена, что нам грозит беда, – ответила Пайотаки.
– Кайа! Какое разочарование! – воскликнула другая. – Я так хотела их увидеть. Мой мужчина сказал, что они стоят больше, чем все товары в Большом Доме.
– Смотри, если так хочется, – сказал Картер и вытащил мешочки, отложил один в сторону, развязал другой и протянул ей. Потом, пока она и женщина Ричардса обменивались восхищенными возгласами, обсуждая вес и цвет содержимого мешочка, Беллари взял другой и стал ласкать его с такой страстью, что мне стало нехорошо. Мне никогда такие люди не нравились. Его бегающие маленькие злобные глаза, тонкие губы, кривившиеся в жестокой усмешке, нос, похожий на орлиный клюв, и грязные длинные волосы придавали ему отталкивающий вид. Его часто одолевали внезапные приступы ярости, во время которых он избивал свою женщину. Какой контраст составлял он Ричардсу – у того было открытое, благородное лицо, голубые глаза, рыжие волосы. Рожденные и выросшие в Монреале, оба они оказались на Западе, нанявшись на службу в компанию Гудзонова Залива, но скоро службу оставили, предпочтя ей вольную жизнь свободных трапперов. Они уже много времени провели на Севере, и мне казалось непонятным, почему Ричардс продолжает жить и странствовать в одной компании с этим непредсказуемым злобным французом.
Наконец, не отрывая от него глаз, Беллари протянул мешочек Картеру, говоря:
– Этот дурак Три Бизона просто так отдал такой дорогой золотой песок. Ричардс, хотел бы ты получить такой дорогой подарок?
– Да не особо. Мне вполне хватает того, что я добываю капканами.
– Верно, но сам подумай. Получить семь тыщ долларей, следующим летом сесть на пароход до Сент-Луиса и там загулять. Вот было бы здорово!
– Это не для меня. Мне нравится жить здесь, среди гор и равнин.
– Да что с тебя взять! – воскликнул Беллари.
Настали сумерки, когда лагерный глашатай объявил, что совет вождей состоится прямо сейчас в вигваме главного вождя, Большого Озера. Там уже собрались тринадцать младших вождей, несколько известных воинов и шаманов, когда вошли мы четверо, но и для нас нашлось место в кругу собравшихся. У Большого Озера было две большие каменные трубки с длинными чубуками, специально предназначенными для таких случаев, и, когда они были зажжены и пошли по кругу, Бегущий Журавль, вождя клана Никогда Не Смеются, открыл совет, предложив Отокуи Тактай (Желтую реку, которую Лююис и Кларк назвали рекой Джудит) как место, наиболее подходящее для зимней охоты. Несколько собравшихся одобрили этот выбор. Другие предлагали разные области страны черноногих. Потом Три Бизона сказал, что лучшим местом для зимовки будет область у Медвежьей Реки Другой Стороны (река Устричных Раковин). Зима там не суровая, равнины полны бизонов и антилоп, в соседних горах множество оленей, вапити и толсторогов для тех, кому понадобится кожа для изготовления одежды и мокасин. Его выбор вызвал множество одобрительных возгласов, и мы с Картером присоединились к ним.