Грязное золото
Шрифт:
– Это глупая просьба, совершенно бессмысленная.
Больше Пайотаки ничего не сказала, но, пока я не уснул, я слышал, как она тихо плакала. Но все это не прошло впустую: я, как и женщина, чувствовал глубокую подавленность; как и она, я чувствовал, страх перед будущим.
Поскольку запасов для зимовки у нас было много, нам пришлось навьючивать много лошадей, так что из форта мы вышли поздно. Было около десяти часов, когда мы пересекли мелкий брод чуть выше форта и вышли на утоптанную тропу, по которой ходили черноногие, и которая соединяла реки Миссури и Йеллоустоун, и несколько дней двигались по ней.
Появление нашего каравана, думается, могло вызвать страх
Поднявшись на равнину, мы сразу увидели стада бизонов и антилоп, которые разбегались при нашем появлении, и с этого времени они были постоянно на виду, и у нас всегда было столько жирного мяса, сколько было нам нужно. Я почти не знал Берда и Уилсона, поэтому в течение дня ехал рядом то с одним из них, то с другим, чтобы поближе с ними познакомиться. Джон Берд сразу мне не понравился – это был крупный мужчина, атлетически сложенный, с холодными глазами навыкате, очень нечистоплотный. Его жена была стройной, маленького роста привлекательной шошонкой, которую, как я скоро узнал, он частенько ругал и поколачивал. Он любил рассказывать о своих приключениях и о своей отваге, о том, как он выкручивался из разных переделок и своих похождениях на реках Платт, Зеленой и Змеиной. Но что особенно меня от него отвращало, были его дурные отзывы о Джиме Бриджере, который был, как я хорошо знал, самым лучшим, самым честным, всеми любимым человеком на равнинах Запада.
Генри Уилсон – он был человеком среднего роста и телосложения, голубоглазым, с красивой внешностью, добросердечным и откровенным – мне сразу понравился. Его женщиной тоже была шошонка, двоюродная сестра женщины Берда, и именно благодаря этому обстоятельству он познакомился с Бердом в форте Бриджер и отправился вместе с ним ставить капканы. Несколько раз он очень хорошо отозвался о Бриджере, и, когда я сказал ему, что у Берда об этом человеке совсем другое мнение, тот только скорчился и произнес:
– А! Ну его!
В тот день мы рано остановились у Апси Исисакта (ручей Стрелы) так что у нас было время построить корраль для наших лошадей в лесу сразу за нашими вигвамами. Мы позволили им пастись, насколько это было возможно, потом загнали за ограду, и в течение ночи трое мужчин по очереди дежурили – это был единственный способ предотвратить неожиданное нападение военного отряда и потерю своего имущества. Женщины тем временем поставили вигвамы – всего их было восемь – в тесный ряд на краю леса, принесли воды и дров на всю ночь. Я решил, что наш лагерь выглядит достаточно внушительно: не каждый военный отряд решится его атаковать. Хотя день у нас выдался довольно тяжелым, никто не чувствовал себя очень усталым и не спешил лечь спать. Три Бизона, Ахкайя и Икаскина пришли, чтобы покурить и поговорить со мной и Картером, потом стали подходить и другие. Среди них были и две шошонки, которые хотели поболтать с Пайотаки, хотя они не знали ни слова на языке черноногих. Но это было неважно; как и наши женщины, они в совершенстве владели языком знаков, общим для всех кочевых племен равнин от Мексики до Саскачевана.
Мы, мужчины, молчали и некоторое время смотрели на их оживленную беседу. Одна из них рассказывала о женщине-вожде ее племени, которая сейчас была уже старой – это была Женщина-Птица, которая первой поднялась по Большой реке с первыми Большими Ножами, которые появились там, и прошла с ними вместе к большой, всегда соленой воде на западе и вернулась назад.
– Это Сакаджавея, проводник Льюиса и Кларка, из племени Змей, – сказал я Картеру по-английски. Он понимающе кивнул. Потом Три Бизона сказал гостям, что он встречался и разговаривал с Женщиной-Птицей в Большом Доме (форт Юнион) у устья Лосиной реки (Йеллоустоуна). Она была очень, очень храброй. Было очень правильно, что ее племя выбрало ее вождем.
Ночь прошла без происшествий. Мы рано вышли в путь, Три Бизона и я двигались впереди, потому что нам предстояло обеспечить наш отряд мясом. Стада бизонов, большие и маленькие, постоянно были у нас на виду, они сразу разбегались, завидя нас, и так продолжалось до Волчьего ручья, где мы увидели возможность спуститься в один из его оврагов и добыть нужную дичь прямо на тропе. Три Бизона захотел сразу спуститься в овраг и добыть кого-нибудь с помощью моего многозарядного ружья, которое я позволил ему взять; он пошел впереди, спустился в овраг, оказавшись прямо среди большого стада, погнался за убегающими животными и тремя выстрелами с такого расстояния, что вспышки выстрелов опаляли шерсть, уложил трех жирных коров.
– Мое ружье ничто по сравнению с твоим, которое так быстро, одним движением, меняет стреляный патрон на новый. Я куплю себе такое, когда в следующий раз мы придем в Большой Дом, – сказал он, присоединившись ко мне.
Мы уже освежевали и разделали одну из туш, когда подошли остальные. Они занялись оставшимися двумя тушами, и через полчаса мы продолжили путь, имея запас мяса на несколько дней.
В четыре часа мы остановились на опушке леса у слияния Отокуй Тактай (Желтой реки, или реки Джудит) и ручья Теплый Родник, и скоро уже был готов корраль и стояли вигвамы. Потом мы с Картером, невзирая на настойчивые возражения Пайотаки и ее соплеменниц, поймали на ужин несколько хороших форелей, которых нам пришлось готовить самим, поскольку она отказывалась даже прикасаться к запретной пище, которая принадлежит исключительно ужасным Подводным Людям. Специально, чтобы подразнить ее, мы ели не спеша, громко причмокивая, облизывали губы и вообще всячески выражали, какое удовольствие мы получаем от этой еды.
Наконец она сказала:
– Вам недостаточно того, что вы взяли себе эти несчастливые желтые камни. Вы еще поймали и съели эту запретную пищу…
С этими словами он заплакала, встала и вышла наружу. Почему-то последняя порция форели не показалась мне такой же вкусной.
– Почему-то мне хочется, чтобы мы никогда не видели этого золотого песка, – сказал я.
– Форель больше не будешь? Ладно, я хотел бы, чтобы у моей женщины было побольше здравого смысла. Ты все веришь в эти индейские предрассудки – ответил Картер.
Той ночью Три Бизона, Беллари и я стояли первую вахту, и мы сидели на полпути между корралем и рядом вигвамов. Дул теплый южный ветерок. Небо было ясное, луна полная, что позволяло ясно видеть долину к северу от реки. Вблизи и вдали выли волки, визжали койоты, лаяли лисы и протяжно ухали совы. Иногда над нашими головами пролетали утки, а с высоты доносился протяжный крик гусей, печальный стон журавлей и похожие на звук флейты крики лебедей. Ах! Творец Холода движется на юг, водоплавающие птицы улетают при его приближении, и скоро он раскинет над нами свои крылья, засыплет снегом, напустит холодный ветер, заметил Три Бизона.