Грязные деньги
Шрифт:
— Не понимаю, — сказал Андрей, — как он попал в машину. Сейчас зима, время его сна.
— Ой, это я, старая дура. Вынула его из клетки, решила ему свежей ромашки подстелить, и положила его в тазик с бельем. А вернуть обратно забыла! — Женщина заплакала, как по усопшему. — Что с ним теперь будет? Я не переживу, если он умрет по моей вине!
— У него стресс, — пробормотал ветеринар. — А знаете что? Есть идея. Что он любит из еды больше всего?
— Ежи, они же хищники, — зачастила хозяйка, —
— Ага. Момент!
Он ушел, быстро вернулся и поставил перед «хищником» тарелочку с собачьим сухим кормом. Ежик не двигался.
— Где ваша клетка?
Двинятин взял клетку, поставил на стол рядом с ежом, засунул туда корм и сделал женщине знак, что они оба должны выйти.
Как раз в этот момент приехала Вера.
— Занят? — спросила она.
— Почти освободился. Подожди пять минут.
— Кто у тебя? — спросила Вера. Спешить все равно было некуда.
— Эдичка. Ежик.
— Надо же… Интересная работа. Помощники не нужны? А то я, кажется, без места осталась.
Андрей посмотрел на любимую женщину сочувственно.
— Я подумаю. Может, устроим кабинет зоопсихологии… Ну-ка, как там пациент?
Они приоткрыли дверь, заглянули в приемную — Двинятин, Лученко и хозяйка ежа. И увидели пустую кормушку, а Эдя забрался в клетку на подстилку и, похоже, опять заснул до весны.
Они вышли из клиники пройтись. Если разговор серьезный, то лучше на свежем воздухе. А внутри и посетители, и второй врач… Не уединишься.
Двинятин вдохнул морозный воздух всей грудью:
— Скоро Новый год…
— Угу. — Она прижалась к нему.
— Тебе холодно?
— Нет. Есть такая традиция: все дела старого года оставлять в прошлом. Чтобы Новый год начинать с чистого листа.
— Ну, есть такое.
— Проблема в том, что проблем куча. Просто пирамида Хеопса какая-то. Ее просто не разгрести!
— Не нужно видеть все в черном свете, посмотри, как вокруг белым-бело. — Андрей улыбнулся, потом погасил улыбку и сказал: — Давай свою пирамиду проблем.
Вера рассказала про звонок хозяина квартиры, про поездку на работу и разговор с главврачом, про липовый больничный и вполне возможный вариант окончательного увольнения. Андрей нахмурился.
— Понимаешь, кроме всех этих безобразий на стройке, тут еще и убийство Антона. Кто его убил и зачем? Ведь они запросто могут решить, что это ты, и, кстати, намекали. Сделать из тебя козла отпущения. Я этого не хочу.
— Не бойся, наши доблестные органы, конечно, могут взяться за меня, но я заготовил железное алиби.
— Почему я об этом не знаю? — возмутилась Вера. —
— Ну, если кое-кто будет обзываться, я совсем ничего не расскажу. Только своему адвокату! — стал дурачиться Двинятин.
— Ну пожа-алуйста! — взмолилась его подруга жалобным голосом.
— Так и быть, знай мою доброту. Сразу после того, как я отошел от театра и не знал, куда деваться, позвонил один клиент. Он живет в Боярке, у него небольшая конюшня, я ему срочно понадобился. Он обрадовался, что я как раз не занят, и заехал за мной на Крещатик, к Бессарабскому рынку. У него кобыла жеребилась. Ну, и я целые сутки провел за городом. Кобыла может подтвердить!
— Какой же ты гад, Андрюшка! Неужели так трудно было мне сразу сказать? Ты ж ведь понимал, что я думала, ты мог… Из ревности…
Андрей внимательно и немного удивленно посмотрел на нее.
— Слушай, объясни мне одну вещь. Вот ты необыкновенная женщина, гениальный психотерапевт…
Вера с усмешкой поклонилась.
— Погоди, я серьезно, — сказал Андрей. — Ты помогаешь людям, в твоих силах сделать практически невозможное. Не зря тебя некоторые знакомые называют колдуньей. А я знаю, что у тебя дар от природы, ты экстрасенс — хотя я и не очень люблю это слово, но иначе не скажешь. Так вот, растолкуй: как ты, такая умная и все понимающая, всевидящая и всезнающая — могла хоть на одну секунду подумать, что я убил человека? Это я-то, которого ты знаешь, как саму себя… Да к тому же еще из ревности. Нет, не понимаю!
Вера вздохнула.
— Это работает принцип сапожника без сапог. Все, что я умею делать для других, я не умею для себя. Помочь другому человеку могу, а себе — нет. Не получается. Для самой себя не работают все мои техники, понимаешь?
— Не очень.
— Сапожник может сделать отличные сапоги для клиента, потому что вживается в него, это его ремесло, его талант, понимаешь? А в себя он вживаться не может и не хочет, сам у себя он на втором плане. Вот так этот принцип и работает.
Андрей внимательно слушал.
— Тогда понятно, — сказал он, — почему ты почти поверила. У тебя просто мозг отключился.
— Ну, спасибо тебе на добром слове!..
— Не за что. Тогда продолжай считать, что я могу перебить кучу людей из ревности, я согласен. Мне даже приятно, что ты обо мне так хорошо думаешь… Ладно-ладно, не хмурься. Рассказывай дальше.
— Дальше? Все, что творится на стройке, я примерно понимаю уже, но теперь, когда убили Антона, я просто обязана Чернобаева с этой стройкой как-то остановить. А ведь это невозможно, все равно что остановить лавину, ледник, тайфун. Слишком большие деньги.