Грязные улицы Небес
Шрифт:
Когда я хотел встать с постели, Каз пошевелилась и сонно сказала:
— Мобильные телефоны здесь не работают.
— Я это уже понял.
— Если тебе нужно позвонить кому-то, воспользуйся стационарной линией. Только убедись, что никто не будет отслеживать твой звонок.
Стационарная линия. Я почувствовал себя идиотом. Телефон стоял на рабочем столе.
— Ты хорошо выглядишь без одежды, крылатый, — сказала графиня.
— Спасибо. В ангельском колледже я учился на исполнителя мужского стриптиза.
—
— Мечтал доставлять непристойные телеграммы на дни рождения сексуальных извращенцев.
Я почти не обращал внимания на свои слова. В тот момент в трубке звучали гудки. Затем мне ответили, но это, к моему удивлению, не был голос Сэма.
— Телефон Сэма Рили.
— Моника? Ты?
— Бобби? Ты жив!
Похоже, она действительно обрадовалась.
— Где ты?
— Неважно. Как Сэм? И, кстати, ты в порядке?
— Сэму крепко досталось. Но он выкарабкается. Мы ждем, что скажут врачи хирургического отделения. Я, Джимми и Энни привезли его в медицинский центр «Секвойя». Вполне вероятно, что у Сэма сотрясение мозга…
На меня накатила волна вины и печали.
— Я сейчас приеду.
— Нет!
Наверное, люди, находившиеся в комнате ожидания, повернулись к ней при этом громком восклицании. Когда Моника снова заговорила, она перешла на тихий шепот.
— Если только ты не убил ту тварь с рогами. В чем я глубоко сомневаюсь.
— Пока не убил. Мне удалось лишь удрать от нее.
— Тогда не приезжай сюда. Вряд ли тут кто-то хочет, чтобы двухтонное чудовище крушило госпиталь, разыскивая тебя в больничных палатах.
Фактически она просила меня держаться подальше от моего лучшего друга, который, помогая мне, получил серьезные ранения.
— Ладно. Твои слова не нравятся мне, но я вижу в них логику. Сэм в сознании? Я могу поговорить с ним?
— Он под наркозом, Бобби. Врачи подозревают кровоизлияние в мозг, поэтому его ввели в искусственную кому. Я не знаю, как наши переговорщики будут объяснять этот случай. «Циркуль» выглядит так, словно через него промчался поезд. Бедный Чико, весь перебинтованный, как Клод Рейнс, ругается, что мы устроили ему потоп. А я горжусь своей идеей о пожарном шланге.
— И правильно делаешь! Это была отличная мысль. Об истории прикрытия тоже можешь не волноваться. Наши боссы скажут — или уже говорят, — что в Эламбра-билдинг врезался одномоторный самолет. Я видел, как они использовали такие байки. У команды зачистки на складах в Мильбро хранятся части разбитых самолетов и машин. Так что доказательств им хватит.
— Недаром говорят, что в доме нашего Отца много комнат.
— Моника, ты в порядке? Точно? Тебя не ранило?
— Я вся в синяках, но буду жить. А как тебе удалось удрать от галлу?
— Расскажу в другой раз. Сейчас нет времени.
— Только не делай никаких глупостей. Я… Мы тревожимся о тебе, Бобби. Теперь у меня не осталось сомнений, что наши отношения…
Я не хотел, чтобы она говорила слова, о которых позже могла пожалеть. Тем более что в постели за моей спиной лежала обнаженная графиня. Я знал, что Каз не подслушивала нас, но все равно в этом было что-то неправильное.
— Со мной все будет хорошо, — прервал я ее объяснения.
Нужно было сменить тему.
— Как там Клэренс? Он объявился? Парень знает о том, что случилось с Сэмом?
— Конечно, знает. «Циркуль» выглядит как свалка. Весь квартал опутан полицейскими лентами.
— Ладно. Если увидишь его раньше меня, скажи ему, что я хотел бы встретиться с ним. Передавай парням мои извинения за то, что я втянул их в это дерьмо. Буду на связи. Береги себя, милая.
— Ты тоже, Бобби.
Я сделал еще один быстрый звонок — в офис Алисы. Здесь известия были не такими плохими, как в случае с Сэмом. Оставаясь вне зоны доступа, я не пропустил ни одного клиента. Однако мне передали сообщение от начальства — я должен был переговорить с министром (если вы помните, так официально назывались наши посланники). Его интересовали события прошлого вечера. Я обещал связаться с ним (и действительно намеревался сделать это, потому что обманывать таких персон было смертельно опасно). Затем я слезно попросил Алису дать мне отдых на следующие двадцать четыре часа. Она согласилась направлять клиентов другим адвокатам, пока я буду восстанавливать силы. На этом наш разговор завершился.
Мне показалось, что Казимира снова заснула, но когда я лег рядом к ней, она тихо спросила:
— Тебе пора идти?
— Уже давно. Я так, наверное, и сделаю.
Взглянув на ее блестящий кулон, я вытянул руку и мягко прикоснулся к нему.
— Что это? Тот медальон, который подарил тебе муж?
Графиня открыла глаза.
— Да. Там хранится локон маленькой Анны… моей служанки. Ей было одиннадцать, когда жестокий мерзавец задушил ее.
— На вид он выглядит как серебряный.
— Так оно и есть.
— Разве он не обжигает тебя? Я думал, что серебро…
Она приподняла руку и отодвинула кулон в сторону. Там, на белой коже, где прежде покоился медальон, алел овальный ожог. Пока я смотрел на него, он начал бледнеть и заживать.
— Жжет ли он? — задумчиво сказала Каз. — Каждый миг моей жизни. Но это помогает мне не забывать свое прошлое.
От ее слов у меня по спине пробежал холодок. Голос графини тут же смягчилась.
— Ты сейчас уйдешь или чуть позже? Может быть, мы найдем еще немного времени?..