Губернаторская дочка.

Сокольников Борис

Резвые сытые лошади бодро бежали посредине улицы задирая набок головы, фыркая паром и позвякивая попонами.

"Хорошо быть купцом первой гильдии, - думал Попрыщин, - навесил шариков-колокольчиков на вышитую бархатную попону, напился горячего чаю, залег в медведя в теплых болховских сапожках и кати в город по торговым делам. Не жизнь, а малина. Где уж нам, мелкому чиновному брату, разъезжать на рысаках."

Попрыщин немолодой чиновник, а был он все еще не женат.

Хотя, казалось бы: как ему не жениться?

Только помани, только присвистни: десять кумушек и вдовушек тут же сбегутся со всей округи.

В том и причина, господа, что был Попрыщин не просто мелкий чиновник, а человек с принципами.

Внешности Попрыщин был самой

неказистой. Это был невысокий черноволосый, чернобровый человек по незаметной наружности как раз подходящий к своей незначительной и ничтожной должности. Не наградил его Бог не красотой, ни капиталом, не наследственным имением, ни такими большими талантами чтобы они были видны каждому и сразу бросались в глаза. Однако же нельзя сказать чтобы при своей невидной наружности Попрыщин не нравился дамам и отроковицам Калуги. Напротив, при его живости и разнообразии мыслей он производил на некоторых из них хорошее впечатление. Бедность несчастного Попрыщина убивала в нем все его надежды. Так что Попрыщин хоть и был был дворянин но принадлежал к тому многочисленному классу людей которых в наши дни становится все больше что должны добиваться в этой жизни всего сами энергично пробиваясь к цели и расталкивая других людей локтями. Не скажу что у Попрыщина это хорошо получалось.

Мелкий наш брат чиновник по незначительности своего жалованья вынужден селиться с семейством на самой немощеной и богом забытой окраине. Слава Богу что у Попрыщина пока еще не было семейства и ума не приложу что бы он делал что если бы у него было семейство и как бы он тогда сводил концы с концами.

Ну разве что ходил бы тогда Попрыщин все годы на службу в единственном поношенном сюртуке а свои сапоги нес бы в руке до самого губернского правления чтобы они по дороге не сносились. Так что, господа, Попрыщин оставался чиновником четырнадцатого разряда, колежским регистратором, и как видите даже после двенадцати с половиной лет службы не вышел в люди. Он сидел в темном углу губернского правления очиняя перья для его превосходительства, передавая записочки, подшивая бумаги и занося в журнал номера и краткое содержание поступающих жалоб. Его место располагалось возле комнат губернатора и около самой губернаторской служебной квартиры, но это обстоятельство никак не отражалось на продвижении Попрыщина по службе. Сначала и сам Попрыщин удивлялся своему незначительному и не изменяющемуся положению. Его в первый же год обошли по службе. И на четвертый год случилось то же самое. Но потом он, как казалось, привык к своему положению, стал незаметен и не виден. Как будто он навсегда соединился с темным углом и со своей незначительной должностью, как будто бы все начальство про Попрыщина забыло, как будто кто-то указал перстом на него и сказал про него: тут ему и место, и иначе быть не может, и так было всегда. Значит были у Попрыщина враги. Можно было сказать про его стол в темном углу и про самого Попрыщина: начальством и Богом забытый уголок.

Иногда он вынимал из стола дело о взыскании средств по заемным письмам помещика Худякова где на последних листах хранились его заветные страницы.

Там незаметно от начальства он занимался своими любимыми занятиями. Арсений Арсеньевич оттачивал тонкое воронье перо и склонялся над листами бумаги, отдавая служебное время научным упражнениям и разнообразным идеям. В его некрасивом но живом и сообразительном лице зажигалась бойкая мысль, а под черными пушистыми веками сверкал оживленный зрачок. Представлялось Арсению Арсеньевичу что он сейчас сидит не в губернском правлении, или в своей квартире в пятьдесят первом квартале в доме купца Шебалдина, а в роскошном княжеском дворце или ведет долгую и умную беседу с Гельмгольцем.

Жизнь не баловала Арсения Арсеньевича, но он не отчаивался. При всех неурядицах жизни, при тяжелом подневольном труде, он оставался веселым и покладистым человеком.

– Вот, - тихонько говорил он обмакивая в чернильницу перо, - когда господин сочинитель, к примеру, хочет сочинить

хорошие стихи, он их пишет лебединым пером. Деловые бумаги хорошо писать гусиными перьями. А ученые сочинения и мысли нужно записывать вороньими перьями, с крыла большого черного ворона, они лучше всего подходят для этих занятий.

И все же при его умных занятиях и при ученом развитии его мыслей на прикладных науках никак не востребованных жизнью, - не шла у Попрыщина служба, не шла.

Да ведь и не бегают чиновники губернского правления по базарной площади и по берегам реки Оки с мальчишками и с девчонками взапуски с воздушными змеями. Не должен чиновник этого делать. Не должен чиновник гулять по базару в воскресные дни с железной палкой и в красной рубахе и в шляпе какую носят молдаване распевая песни вместе с медведями, мужиками и цыганами. Ну разве что если когда напьется водки, разухабится и отправится с товарищами в праздничный день погулять. Но не на трезвую же голову! И какой после этого из Попрыщина столоначальник? Как после этого ему можно доверить серьезное дело и как его может оценить начальство? А как можно додуматься до того чтобы уснувшему экзекутору Тараканову намазавши медом наклеить одиннадцать тараканов и мух на лысую голову?!.. Ну как после этого Попрыщина поощрить?.. Оказавшись на месте начальства и встав в задумчивую позу поневоле почешешь недоумевающую репу.

Многое в службе зависит от самого человека. Конечно, уж как не старайся а все равно останешься в нашей провинциальной среде на небольших местах и доходах. Но чтобы за двенадцать с половиною лет не дослужиться до титулярного советника когда в России почти нет чиновников умеющих хотя бы связно писать и не получать годового дохода в 210 рублей, как это случилось с Попрыщиным, оставшись на хлебах коллежского регистратора, на десяти рублях жалованья в месяц, до этого нужно уметь дослужиться.

Вот почему Попрыщину пришлось компенсировать нехватку средств занятиями перепиской у купца за шесть рублей пятьдесят копеек. Благо еще что кухарка Марфа была не привередлива и выполняла обязанности прачки и прислуги за три рубли. Так что, господа, приходилось Попрыщину приобретать себе подержанное готовое платье на базаре а то и сосать лапу. Где уж тут посещать театр или прикупить себе новые меховые кожаные боты с войлочною прокладкою.

Но он еще не до того погряз в серости нашей бедной убогой провинциальной чиновничьей жизни чтобы плюнуть на себя и совсем уже больше не думать об изменении своего обетования на земле, и чтобы среди улиц, лавок и разнобоких домишек не разглядеть живую симпатичную девчонку Таньку. Эта Танька была дочерью чернобородого чернолицего кожевенника Галкина.

Долгое время Арсений Арсеньевич не знал чья эта Танька, а узнать сразу было нельзя потому что у нас в Калуге как только где скажи так сразу на другом конце города и откликнется.

Сколько радостных минут и волнений доставила ему эта Танька и сколько милых надежд пробудила она в обманутом сердце, то этого не возьмется описать даже наш экзекутор Тараканов сочиняющий и подающий реляции по начальству.

Ну как было не подумать о женитьбе на этой Таньке как посмотришь на речке на ее извилистые ножки. Глаза у Таньки раскосые и

серые, необыкновенные глаза, - таких не у кого не было. Когда она смотрела на человека то казалось что она этими глазами как будто звала человека в лучшие миры и в лучшие надежды или приглашала с собою куда то.

Арсений Арсеньевич страдал, и переживал и ходил из-за Таньки по городу все надеясь ее встретить и как нибудь заговорить с нею.

На Петров день когда караулили солнце и от солнца полетели синие ленты и цветные шары, она ловила их на лугу расставив руки и бегая за ними вместе с другими ребятами. Как он радовался вместе с ней и другими жителями такому чудному явлению природы. Но как проникнуть к ней и приблизиться в ее веселую компанию?..

"Пусть она и не ровня мне, пусть не дворянка, но дети в случае женитьбы все равно будут дворянами," - думал Попрыщин.