Гуд бай, Америка…
Шрифт:
— У тебя тоже, кажется, есть парень.
— Был. Я не хочу его больше видеть.
— Почему?
— Он трус. Когда меня схватили на улице, он убежал. Меня тащили в машину, а я брыкалась и сопротивлялась, звала его на помощь. А потом увидела, что он убежал. Он бежал по улице… Бежал… Бежал и даже не оглядывался, хотя за ним никто и не гнался даже…
* * *
Юбка получилась так себе, но и это лучше, чем было до этого. Клэр уехала на сером фургоне. Проводив её, Маринка обернулась ко мне и спросила:
—
Блин. Я потрогал лицо. Охренеть… Я совсем забыл, что в целях маскировки извалялся в пыли, а потом ещё и тщательно втирал местную жёлтую пыль в лицо и в волосы. Ну а потом бегал, потел, стрелял, ползал, снова потел. Наверняка я со стороны — тот ещё шайтан.
— Марин. Я пойду, умоюсь. А ты присмотри мне что-нибудь переодеться… Хотя, нет. Не надо. Я лучше в грязном поеду.
— Почему? Вон давай тебя оденем под мексиканца…
— Не стоит. У них у всех одежда либо в крови, либо в дерьме… Ладно. Я побежал к ручью.
* * *
Скинув с себя всю одежду, я залез в ручей. Ну, как ручей. Так, одно название. Но мне всё же хватило воды, чтобы смыть с себя пот и пыль сегодняшнего дня. А потом, на берегу, я как мог, вытряхнул пыльную одежду и напялил на себя. Потом постираемся…
Когда я вернулся. Маринка уже была готова ехать. Мы уже загрузили все сумки в багажный отсек кабриолета. Больше нам тут делать нечего. Закапывать трупы я и не планировал. Местные мелкие хищники через пару дней ничего не оставят от этих бравых парней.
Только когда мы выехали на дорогу, я заметил, что солнце уже клонится к закату. Через некоторое время, мы уже перегружали трофейные сумки в нашу машину.
— А что ты будешь делать с этим? — указала Маринка на сумки с кокаином.
— Не знаю. Жалко бросать. Тут товара, наверное, на лимон баксов.
— На какой лимон? — переспросила непонимающая девушка.
Ну, да. Лимон баксов — это уже сленг из моих девяностых.
— На миллион долларов. — уточнил я.
— А-аа. Я думаю, что не стоит с этим связываться.
— Да я согласен с тобой. Ты права.
Пакеты с порошком я вытряхивал из сумок, а взамен складывал туда затрофеенное оружие. Наркотики я вываливал прямо на землю возле машины. Да ещё, стараясь не перепачкаться в порошке, потрошил пакеты. Потом, пробив бензобак кабриолета, я залил всё вокруг бензином. Подождал, когда натечёт прилично и достал из кармана свою любимую «Zippo».
Вспомнил, как в разных дурацких фильмах главный герой, перед тем как что-то поджечь, сперва говорит, что-то пафосное, а потом чиркает своей «Зиппой» и бросает её в лужу с бензином.
Щас… Буду я тут своими зажигалками разбрасываться.
Найдя в машине какую-то тряпку, я тоже смочил её в горючке и завернув в камень, отошёл подальше. Чиркнув зажигалкой, я тут же бросил огненный снаряд в сторону машины мексиканцев. Полыхнуло так, что даже до меня донеслась волна жара. А я развернулся и зашагал в сторону нашей машины. Пора бы уже и сваливать отсюда…
27 сентября. 1974 год.
США. Штат Невада.
Александр Тихий.
То, что я пришёл в себя уже стало известно тут в больнице. На мой вопрос, типа: «Где я?», мне сообщили, что это больница… Тахо Пасифик Хоспитал. Вопросы, которые задавали мне, я игнорировал, отвечая, что ничего не помню.
Мне сейчас в первую очередь надо собрать побольше информации. Узнать где я, и как отсюда слинять поскорее. А для этого ещё мне придётся притворяться бедной овечкой, чтобы они перестали меня воспринимать всерьёз и ослабили бдительность.
Первый шажочек я уже сделал, когда пролил на себя стакан воды, принесённой медсестрой. Объяснил её, что я не левша и левой рукой мне неудобно пользоваться в быту. Она позвала полицейского. Обычный такой коп, в форме. Они теперь постоянно дежурят возле моей палаты. Наверное, его сменят вечером. Ну, вот, коп меня отстегнул, и я вдоволь напился. После этого он хотел было меня снова пристегнуть, но я попросился в туалет. Медсестра предложила утку, ну или судно, как у них тут это всё называется… Я сказал, что если офицер мне поможет, то смогу это сделать и сам.
Туалет оказался тут же, в палате. Меня довели туда, подержали, пока я мочился, а потом сопроводили обратно. Я даже успел в зеркале рассмотреть белую нашлёпку из пластыря на своей голове. Ну а после… Меня снова пристегнули, но на этот раз я настоял, чтобы за левую руку.
При этом я попытался «покачать свои права», спрашивая, почему меня приковывают наручниками, если я не преступник…
Но мне лаконично ответили, что это всё для моей же безопасности. Вот завтра придёт доктор и всё разрешится…
Ага. Доктор. Небось, притащатся копы с большими погонами, или вообще федералы, и будут вопросы всякие задавать, да разговоры разговаривать. Я вот не помню, сыворотку правды уже используют тут, чтобы выведать у пленников все их тайны, скополамин или там какой-то пентотал натрия? Я ни фига не химик, и в этом не особо разбираюсь, так что все сведения об этом исключительно подчерпнуты из книг и фильмов. А верить им не стоит на все сто.
Поэтому пока буду придерживаться версии потери памяти. Вот придут меня допрашивать. Будут всякие вопросики каверзные задавать. А я развешу уши, и буду слушать, слушать… Чтобы понять что про тебя знают, иногда полезно послушать вопросы, которые тебе будут задавать. И на основании их уже делать выводы, что говорить, а что не говорить…
27 сентября. 1974 год.
США. Штат Невада. Рино.
Алексей Тихий.
Мы спокойно доехали до своего отеля. Был уже вечер, но темно не было. В этом городе слишком много всякого электричества. Но нам удалось, не привлекая внимания пройти в наш номер с большой сумкой, набитой долларами. Оружие мы не стали доставать из багажника. Ну, разве только то, что было с собой. У меня Кольт, а у Маринки Вальтер ППК.
Желание сразу же бежать куда-то и искать Сашку, я отмёл, как неправильное и несвоевременное. Сперва надо отмыться, переодеться, отдохнуть и выдохнуть. Так что поиски начнём уже только завтра. А сегодня мыться, бриться и спать…