Гукюн
Шрифт:
– В чём дело, господин? – обеспокоенно спрашивает остановившийся перед ним мужчина. – Я что-то не так сделал?
Гуук, передумавший покидать зал, удобнее располагается и, окружённый девушками и омегами, следит за братом.
– Ты не выбрал мне самого красивого омегу, – Хосров медленно обходит мужчину.
– Я всегда выбираю вам самых красивых омег. Я лично просмотрел гарем Йибира…
– Самого красивого омегу сейчас трахает Кан Арслан, а это значит, что его человек работает лучше тебя, – хлыстом рассекают воздух слова Хосрова.
– Но, господин…
Договорить несчастный не успевает, Хосров взмахивает мечом, и голова мужчины, забрызгав всё вокруг кровью, под крик девушек катится в сторону.
– Он потерял работу, – утирает меч о край скатерти Хосров и удаляется из зала.
Проходя
Весь путь до Иблиса Хосров косится на паланкин, где, по его мнению, тот самый омега, а каждый привал скачет прочь от лагеря, потому что если он его увидит, то правило не трогать омегу брата может быть нарушено. Хосров уже сомневается, что у него рука дрогнет Арслану голову отрубить.
***
После долгих недель в пути Гуук возвращается в Иблис и объявляет в городе семь дней празднеств, по истечении которых говорит Арслану и Хосрову, что выдвигается на юг. С собой Гуук решает брать только Хосрова, а Арслан остаётся за главного в отсутствии Дьявола.
– Я никогда вам не рассказывал, но я из Мираса. Пора мне вернуться домой, – Гуук задумчиво поглаживает лезвие сделанного для него мастером До меча.
Глава 3. Моя кровь на твоих руках
Мирас сдался без боя. Городом-государством вот уже шесть лет как управляет потомок одного из древних племён – некий Кану. Альфа в своё время тоже получил Мирас без боя от Мин Джихёна, которому взамен обещал целостность его дворца и разрешение, чтобы тот забрал некоторую часть своей казны. Кану – степной воин, абсолютно далёкий от управления, оставил Джихёна при себе как одного из советников и связующий «мост» с уже привыкшим к старому правителю населением.
Увидев надвигающуюся к крепостным стенам армию и узнав, кто именно её ведёт, Кану выехал встречать устрашающего гостя лично. Гуук боя и не ожидал, учитывая, что Мирасу бы никто и не помог, не желая навлечь на себя гнев Дьявола. Гуук вместе с главными людьми своей армии и небольшим количеством солдат расположился во дворце правителя, а основная масса войск разбила лагерь за пределами города, своей численностью чуть ли не создавая вокруг него живое кольцо. После обмена мнениями Гуук поставил Кану перед фактом, что отныне он подчиняется ему и должен высылать ему ежемесячную дань. Кану, понимая, что других вариантов у него нет, скрепя сердце, согласился. Гуук невзначай поинтересовался судьбой бывшего управляющего и, узнав, что тот проживает в своём дворце в южной части города, довольно улыбнулся. Кану приказал накрыть праздничный ужин для гостя и выполнил просьбу Гуук, чтобы на нём присутствовали только он сам, Хосров и его военачальники. «В целях безопасности», – подмигнул альфе Дьявол.
– Джихён – мой верный помощник. Он один из тех, кто, несмотря на то, что с моим приходом лишился власти, сильно помог установлению моего авторитета среди населения, – лично подливая вина в кубок уважаемого гостя, рассказывает Кану. – Завтра вечером в его семье счастливое событие, он женит своего наследника и единственного законного сына Джисона. Если вы остаётесь в Мирасе, то мы можем сходить на пир. Для Джихёна это будет честь, что такой великий правитель, как вы, разделит его счастье, а вы заодно убедитесь, что, может, мы, как город, и поменьше великого Иблиса, но наши яства, вина и прекрасные омеги и девушки ему не уступают.
– Свадьба, значит, – усмехается Гуук, посматривая на проводящего указательным пальцем по положенному рядом клинку Хосрова. – Я думаю, что с удовольствием навещу Джихёна и поздравлю молодых. Только я отправлюсь на свадьбу со своим Вороном и парой человек.
– Конечно, как вы пожелаете…
– Ты туда не пойдёшь, – перебивает его Гуук.
– Простите?
– Ты
– Джихён – мой верный соратник, он примет моё отсутствие, как оскорбление, – растерянно смотрит на него Кану.
– Поверь мне, он не успеет оскорбиться, – скалится Дьявол.
– Но…
– Довольно, – громко говорит Хосров и прошивает альфу ледяным взглядом. Кану сразу тушуется и даже забывает, что хотел сказать.
– Хосров у меня терпением не отличается и очень не любит, когда меня не сразу понимают, – хлопает по плечу брата Гуук. – Мы с тобой обо всём договорились, – смотрит он на побледневшего Кану. – Ты совсем не глуп, ты – воин, что я, кстати, уважаю, и ты отныне работаешь на меня. Я забочусь о своих людях, и если я говорю, что ты не пойдёшь на свадьбу, значит, это для твоего же блага, – Кану шумно сглатывает от предупреждающих ноток в тоне собеседника. – Более того, что бы не произошло на свадьбе у Джихёна и что бы до тебя не донесли, ты не покинешь свой дворец, а твои люди туда не сунутся, иначе одно моё слово, и моя армия войдёт в город. Думаю, я всегда могу найти нового управляющего.
– Как скажете, господин, – опускает глаза Кану и больше за весь ужин не разговаривает, если к нему не обращаются.
***
Неделю назад Юне исполнилось семнадцать лет, а сегодня она перед всем городом возьмёт себе фамилию Мин. Официально обряд бракосочетания был проведён ещё месяц назад, но свадьба, которую готовили в течение двух месяцев, и переезд в дом супруга состоятся только сегодня.
Юна родился в семье когда-то доблестного воина, а ныне одного из самых зажиточных людей города – Хван Динха. Динх двадцать лет верно служил Джихёну и только пять лет назад отправился на заслуженный покой. Юна единсвенная дочь Динха. Остальные трое – альфы. Девушка росла без рано покинувшей этот мир мамы, ее воспитывала прислуга и специально нанятая отцом няня. Как и все девушки из зажиточных семей, Юна получала домашнее базовое образование, изучала языки, училась управлять домом и бытом. Помимо дел, которыми обычно занимались девушки, в Юне рано проснулась любовь к оружию. Ещё в детстве, пользуясь тем, что она единственная дочь отца и тому сложно отказать, Юна выпросила у него учителя и научилась биться на мечах. Отец на четырнадцатилетие даже подарил ей отделанный драгоценными камнями короткий меч, которым она могла легко размахивать, в отличие от тяжелых мечей братьев. Динх дочке ни в чём не отказывал, всё убеждал себя, что после свадьбы та изменится и сконцентрируется на семье. Единственное, что по-прежнему было запрещено Юне – это покидать территорию двора, и сколько раз бы она не сбегала, прячась в повозках или перелезая через стены, ее всегда ловили, а потом долго ругали. Несмотря на всё это, она всё же смогла уломать отца и участвовала два раза с ним вместе на охоте, что было недопустимо для девушек того времени. Юна, будучи сама прекрасной наездницей, любила лошадей и подолгу проводила время в конюшне отца, где лично ухаживала за животными.
Юне мысль о жизни в четырёх стенах претила, она хотела свободы, хотела встречать рассветы в степи, путешествовать, мечтала посмотреть мир, увидеть битву хоть краешком глаза, ведь отец столько ей про них рассказывал. На все возмущения отца, что в ее распоряжении огромный дом, а ей всё на волю хочется, Юна заявлял, что это потому что она птица.
– Ты птица, но без крыльев. Пока. Твои крылья – твой муж, – поглаживая бороду, любил говорить отец.
Юна на это сильно обижалась, злилась, могла по несколько дней с ним не разговаривать. Девушка искренне не понимала, чего ей не хватает и чем она уступает альфам, если в бою на мечах пару раз младшего, а один раз старшего брата победила. Отец голоса на Юну никогда не повышал, всегда терпеливо выслушивал, и это раздражало ее больше всего – ведь даже когда хотелось излить душу, закатить скандал и громко заявить, что она не хочет соглашаться на то, что якобы должна, она не могла. Расстраивать отца – единственное, на что Юна не была способна. Поэтому она проводила пару дней, не выходя из комнаты, а потом приходил отец, устало повторял: «Ты самая упрямая из моих детей», – и они вновь мирились.