Гуляла смерть в фате венчальной (сборник)
Шрифт:
Лида, жена, этого его увлечения не разделяла. Ходила по поселку с кислой физиономией, ворчала, вечно была недовольна. Спрашивается, какого лешего за ним сюда потащилась? Сидела бы в Москве. Там в новогодние каникулы можно найти любые развлечения. Хочешь — в театр иди, хочешь — на концерт. Хотя, конечно, понятно, зачем потащилась. Причина, можно сказать, лежала на поверхности. Откуда-то пронюхала про Настю и теперь решила любым способом помешать им приятно встретить Новый год. Ревность, ревность… Хотя вроде бы обо всем с Лидой переговорили, все выяснили. Нет, все равно — надо помешать. Вот почему плохо иметь дело с женщинами: когда вступает в свои права чувство, никакие соображения логики не действуют. Теперь Лида и нам отдых отравляет,
Вот дочь Ксюша — другое дело. Ее никакие мрачные мысли не мучили, она никому отдых не отравляет, все здесь ее радует. Впрочем, она уже не в первый раз в горах. Три года назад он вывез ее в первый раз в Альпы, в Больцано, поставил там на лыжи. Боялась, конечно, но понравилось. А сейчас сама просится. И эти поездки ей явно пошли на пользу. Все эти дурацкие увлечения, что одно время опутали его дочь — сатанизм, каббала, черные мессы, еще какая-то гадость, — все это ушло в прошлое. Был критический момент, когда ему стало казаться, что он теряет дочь, и теряет навсегда. Но нет, он справился, нашел нужный подход. Стала Ксения веселой задорной девушкой, и парни у нее появились соответствующие. И слава богу!
Лыжи торчали в снегу у входа в домик. Игорь Борисович проверил крепления (привычка, выработанная годами), взвалил их на плечо и уже направился к подъемнику, но тут его окликнули.
— Ты что, кататься пошел? — прозвучал знакомый голос.
Игорь Борисович обернулся. Из окна второго этажа высовывалась та, о которой он только что думал, — Ксюша, любимица.
— Ну да, хочу воспользоваться последними минутами, пока трасса еще работает, — отвечал Семенов.
— А что меня не предупредил? Я бы тоже пошла.
— Ну, так идем! — предложил отец. — Я подожду, если не слишком долго.
— Да нет, сейчас… сейчас неудобно… — замялась дочь. — Тут у меня, понимаешь, гости…
— Понятно, — усмехнулся Семенов.
Ясное дело — у Ксении сидит ее парень, Сашка Топорков. Он остановился ниже, в поселке, на турбазе, где плата пониже. Мог бы воспользоваться его, Семенова, гостеприимством и жить, как и все, в этом домике, который они с Олегом сняли целиком. Но не захотел — гордость не позволяет. И правильно. Мужчина не должен ни в чем зависеть от девушки. Этим нынешний Ксюшин поклонник Игорю Борисовичу нравился.
— Ладно, завтра пойдем, — заверил он Ксению.
— А погоду какую завтра обещают? — уточнила дочь.
— Я час назад смотрел — обещали хорошую, — отвечал отец. — Будем надеяться, что так и будет. Хотя сама знаешь, как тут все меняется.
— Ладно, будем надеяться, — жизнерадостно ответила дочь. — Счастливо тебе покататься!
— Спасибо! — ответил Семенов и вновь двинулся к подъемнику.
Шел энергично, ни на что уже не отвлекаясь. Как и следовало ожидать, у кабинки подъемника очереди не было: кататься в столь позднее время желающих не возникло. Ну да, ведь сейчас идет последний час, когда трасса освещена, потом освещение выключат. Семенов занял место и покатил вверх. Сидя в кресле, он продолжал любоваться окружающим пейзажем.
Попадавшиеся навстречу кресла тоже были в основном пустыми. Но вот впереди показалось сдвоенное кресло, в котором сидели двое. Это были мужчина и женщина. Когда они проплывали мимо Семенова, он узнал мужчину. Это был знаменитый московский оперативник полковник Гуров — он вместе с женой отдыхал здесь же, в поселке. Игорь Борисович пару раз видел его на трассе. Катался знаменитый сыщик так себе, как новичок. И не по той трассе, что и Семенов, а по более легкой. Да, как горнолыжник Гуров был не чета Семенову, который провел в горах не один сезон и был знаком со всеми известными трассами Европы.
А вот и начало спуска! Подъемник вынес Игоря Борисовича на ярко освещенное место. Звезды над головой словно потускнели. Впрочем, он все же не звездами приехал любоваться, а спускаться.
Игорь Борисович надел лыжи и не спеша направился к началу трассы. Скольжение было отличным. Предвкушение любимого развлечения —
Внезапно наплыла неприятная слабость, голова закружилась и почему-то стало холодно. Что за дьявольщина такая? Горной болезни у него быть не может — они здесь живут уже три дня, полностью акклиматизировались. И потом, он не раз хвалился перед знакомыми тем, что у него не бывает горной болезни. Наверно, просто возраст сказывается. Все-таки шестьдесят три года — не пустяк. Надо при этом учесть, что большую часть жизни он питался черт знает чем, перерабатывал и вообще вел не самый здоровый образ жизни. Это в последние годы, когда пришел достаток, а затем и настоящее богатство, он мог позволить себе серьезно заботиться о здоровье. Наследие прожитых лет, конечно, должно было сказаться. Надо будет, как только вернется в Москву, наведаться в медицинский центр. Показаться кардиологу, урологу… да всем специалистам, все пусть проверят. В его возрасте запускать здоровье нельзя.
Ладно, хватит тянуть. Раз появились неприятные симптомы, надо скорей спуститься — и в гостиницу. Там ждет ужин, бутылка отличного французского вина, общение с друзьями… Приняв такое решение, Игорь Борисович направился к началу спуска. Оттолкнулся и со все возрастающей скоростью заскользил вниз. Вот и первый поворот — плавный, совсем легкий. Дальше, он знал, предстоит достаточно сложный и крутой участок. Игорь Борисович всегда любил его проходить. Но сейчас почему-то вдруг возникло ощущение неуверенности, даже страха перед крутым спуском. Что за черт! Никогда он не боялся спуска, не боялся скорости. С самых первых шагов, еще когда занимался с инструктором, не боялся. А сейчас ему хотелось сойти с трассы, остановиться. Но здесь, на самом крутом участке, это требовало больших усилий и, опять же, уверенности в себе. А этого он в себе как раз сейчас не чувствовал. Это как в самолете — не попросишь сделать короткую остановку, выпустить пассажира, который вдруг испугался высоты. И потом, даже если сейчас остановиться, как добираться вниз? Это на лыжах спуск занимает всего несколько минут, а пешком идти тут долго — час, наверное. Черт, он даже не представлял, сколько здесь идти пешком! Никогда такая странная мысль в голову не приходила. Только на лыжах! А если идти час, то что получится? В это время выключат освещение, так что придется идти в темноте… Так ему еще хуже будет. Нет, час он не пройдет. Надо ехать!
Перед глазами мутилось, он уже с трудом различал флажки ограждения. И опять этот озноб! Собрав последние силы, он вошел в один поворот, потом во второй. Если пройти этот крутой участок, дальше будет относительно пологий склон. Там можно будет остановиться, отдышаться. Если уж совсем плохо станет, он все же спустится пешком. Правда, займет это бездну времени, но так уж и быть. Да, надо идти пешком — что-то ему совсем плохо стало.
Голова кружилась все сильней. И перед глазами потемнело, словно фонари уже выключили. Может, их и правда выключили? Он скосил глаза, взглянул в сторону. Нет, вон фонарь горит, и вон другой. Но все равно как-то слишком темно. Неестественно темно. Но кое-что он еще видел. Вот, кажется, спуск стал пологим. Все, можно останавливаться.
Игорь Борисович с трудом остановился. Его шатало, голова кружилась все сильней. Нет, спускаться дальше нельзя. Черт, как глупо! Он даже не взял с собой сотовый. Глупо, конечно, но вот не взял. Да ведь кто мог такое предвидеть! Никто. Ладно, надо идти.
Он отстегнул крепления, снял лыжи. Поднять их на плечо, как привык, сил уже не было, и он потащил их за собой по снегу. Шагал вниз, вниз. Где же следующий флажок? Дьявол его забери, куда они дели эти флажки? Ни одного не видно. Ладно, главное — спускаться. В конце концов, это не так уж тяжело. Как говорится, спускаться — не подниматься. Но почему это с ним случилось? Может, он что-то съел за обедом? Или выпил? Да, он пил кофе.