Гунны
Шрифт:
Кроме того, существовали (а некоторые существуют и по сей день) и другие гипотезы происхождения европейских гуннов.
«Финская», или «тюркско-финская», гипотеза была выдвинута в XIX веке; позднее в России ее приверженцем был крупный востоковед К. А. Иностранцев, затем – Л. Н. Гумилев. Они считали, что сюнну действительно пришли из Азии на земли, лежащие к северу от Каспия, но здесь растворились среди гораздо более многочисленных финских племен, сохранив лишь правящую династию и этноним. Сюнну в рамках этой теории считались тюркским народом, а гунны соответственно – результатом смешения сюнну и финно-угров.
М. И. Артамонов пишет: «Относительно малочисленная хуннская орда в степях Приуралья оказалась в окружении местных, главным образом угорских племен, с которыми и не замедлила вступить в различные формы контактов. <…> Растерявшие обозы и семьи беглецы на новом месте жительства не могли обойтись без смешения с местным населением, в результате чего у нового народа угорский физический тип восторжествовал над монгольским. Западные гунны утратили многие культурные признаки своих предков и усвоили местную распространенную среди угров сарматскую культуру. Зато тюркский язык пришельцев не только сохранился у гуннов, но и получил господствующее положение у связанных с ними угорских племен. В свою очередь и угорские племена оказали
131
Артамонов. История хазар. С. 42 – 43.
Идея «растворения» сюнну среди финно-угорских племен сегодня непопулярна, но считается вполне вероятным, что финно-угры могли входить в состав гуннского союза.
«Славянская» гипотеза с самого начала носила откровенно ненаучный характер. Среди ее сторонников можно назвать знаменитого, но крайне реакционного историка Д. И. Иловайского, националистические, а часто и антинаучные взгляды которого принесли ему не самую лучшую славу. Главным доказательством того, что гунны были славянами, сторонники этой теории видели в сопоставлении некоторых собственных имен (Баламбер – Владимир, Аттила – Тилан, Бледа – Влад). Сегодня эта версия серьезными учеными даже не обсуждается.
«Кавказская» гипотеза происхождения гуннов на основании лингвистического анализа возводит их к племенам, обитавшим на Кавказе, в частности, видит их родство с лезгинами и аварами… Существует и версия, которая считает родственниками гуннов и венгров… 132
Челябинский археолог С. Г. Боталов предположил, что европейские гунны были потомками сюнну, откочевавших в степи Зауралья и Северного Казахстана во II веке. Здесь пришельцы, смешавшись с ираноязычными кочевниками, образовали местный, хорошо знакомый археологам, вариант позднесарматской культуры и уже в таком качестве двинулись покорять Европу 133 . Его гипотеза была единодушно отвергнута ведущими сарматологами 134 . Однако развернувшаяся по этому поводу полемика о хунно-аланских или хунно-сарматских связях была сама по себе крайне интересной. Так, А. В. Симоненко, признавая в сарматских культурах наличие «множества признаков, сближающих их с культурой хунну» 135 , предположил, что какая-то часть ираноязычных кочевников длительное время соседствовала с сюнну, а потом двинулась на запад и в первом веке нашей эры оказалась в Европе под именем алан 136 . Возможно, это были юэчжи – заклятые и многолетние враги сюнну. С этой точки зрения некоторое сходство сюннуской и позднесарматской культур проливает свет на происхождение алан, но не гуннов.
132
Обзор мнений см.: Черниенко. Гунны в Европе. С. 11 – 12; Дёрфер. О языке гуннов. С. 82 – 83.
133
Боталов. Хунну и гунны; Боталов, Гуцалов. Гунно-сарматы; Боталов. Гунны и тюрки.
134
Критику см.: Мошкова. Археологические памятники; Мошкова и др. Проблемы культурной атрибуции; Малашев. Археологические памятники; Симоненко. «Гунно-сарматы»; Скрипкин. Проблема происхождения; Яценко. К дискуссии; Любчанский. Номады поздней древности; Малашев, Мошкова. Происхождение позднесарматской культуры; Безуглов. Позднесарматская культура. C м. также: Боталов. О гуннах европейских. С. 45 – 50 и сл.
135
Симоненко. «Гунно-сарматы». С. 392.
136
Симоненко. «Гунно-сарматы». С. 399.
Л. А. Боровкова на основании письменных источников делает вывод о том, что гунны были европейским народом, обитавшим к северу от истоков Днепра и Дона. Она несколько нетрадиционно считает их светловолосыми европеоидами. Боровкова подчеркивает, что борода у гуннов не росла лишь потому, что их детям делали надрезы на щеках. Кроме того, они были коренасты и имели волосатые ноги – и то и другое более характерно для европейцев 137 . По сообщению Марцеллина, «русоватые» аланы были «во всем похожи на гуннов» 138 . Из этого исследовательница выводит заключение о том, что гунны были «белокурыми» 139 . Отметим, что Н. В Пигулевская на основании анализа того же Марцеллина делает вывод о том, что внешность гуннов «имеет характерные черты монгольско-тюркского типа» 140 .
137
Боровкова. Народы Средней Азии. С. 61, 69, 72.
138
Amm. Marc., XXXI. 2. 21.
139
Боровкова. Народы Средней Азии. С. 69.
140
Пигулевская. Сирийские источники. С. 241.
Антропологи, изучавшие скелеты из погребений европейских гуннов, считают, что в их облике преобладали монголоидные черты 141 .
С точки зрения отечественного археолога-кавказоведа
141
Засецкая. Культура кочевников. С. 155.
142
Гадло. Этническая история. С. 15.
143
Prisc., 8.
144
А. Ф. Фурасьев в своей прекрасной статье убедительно доказал, что «источники не дают оснований для уверенной этнической характеристики акациров» и что называть акациров, со слов Приска, восточной ветвью гуннов – «значит домысливать за автора» (Фурасьев. Акациры. С. 187 – 188).
Для того чтобы подтвердить «лесной компонент» у гуннов, Гадло привлекает слова Аммиана Марцеллина о том, что они «кочуют по горам и лесам». Но Марцеллин знал гуннов, ворвавшихся в Европу и движущихся к границам Римской империи. Естественно, что на этом пути они могли пересечь какие-то лесистые и гористые местности, – этот факт еще ничего не говорит о стиле гуннского хозяйства. Гораздо показательнее, что для своего постоянного проживания и для ставки своих вождей основная масса гуннов в конце концов избрала Венгерскую равнину и причерноморские степи.
Еще одно свидетельство «лесного» происхождения части гуннов Гадло видит в том, что, согласно тому же Марцеллину, гунны прикрывают тело «одеждой льняной или сшитой из шкурок лесных мышей» 145 . Но совершенно непонятно, почему исследователь считает лен принадлежностью лесных жителей. Во-первых, лен прекрасно растет и в степях. Во-вторых, Марцеллин тут же сообщает о гуннах: «Никто у них не пашет и никогда не коснулся сохи» 146 . Льняную одежду, популярную по всей ойкумене, гунны могли получить в результате обмена, торговли и грабежа хоть в лесной, хоть в степной зоне. Что же касается одежды из «шкурок лесных мышей» (ex pellibus siluestrium murum), то слово silvestris (дат. падеж, мн.ч. – siluestrium) может быть с равным успехом переведено не как «лесной», а как «степной»; пожалуй, самый точный его перевод – «дикий», «сельский» 147 , то есть «лесной» – в зоне лесов и «степной» – в зоне степей. Скажем, в английском переводе Марцеллина соответствующий фрагмент переведен как «skins of field-mice» 148 – «шкурки полевых мышей» 149 .
145
Гадло. Этническая история. С. 15 – 16; Amm. Marc., XXXI. 2. 5.
146
Amm. Marc., XXXI. 2. 19.
147
Дворецкий. Латинско-русский словарь. Ст. «Silvestris».
148
Пер.: C. D. Yonge, по интернет-версии:org/fathers/ammianus_31_book31.htm.
149
Отметим, что мыши, фигурирующие в русских переводах Марцеллина (Аммиан Марцеллин, Римская история. Пер. Ю. А. Кулаковского и А. И. Сонни. М., 2005. С. 538; пер. В. В. Латышева по изданию: Латышев В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе // Вестник древней истории. 1949, № 3. С. 301) тоже вызывают некоторое сомнение, потому что слово murum может означать не только мышей, но и зверьков покрупнее, таких, как куница или горностай (см.: Дворецкий. Латинско-русский словарь. Ст. «Mus, muris»).
Авторам настоящей книги представляется, что есть все основания считать гуннов степняками-кочевниками.
Глава 3
Европа накануне гуннского нашествия
История гуннов, как ни одного другого народа, теснейшим образом переплетается с историей Европы. Конечно, любое государство связано со своими соседями тысячами политических, экономических, культурных и прочих нитей, но при этом у него, как правило, есть и что-то свое: своя территория, свой народ, своя история… У гуннов до 375 года если что-то подобное и было, то мы ничего об этом не знаем. Серьезного «прошлого» у этой группки людей, возникшей «из ниоткуда» на границах Европы, попросту не могло быть, а будущее они создавали силой оружия на чужой территории, которая так и не стала их второй родиной.
У их кочевой империи не было своих исконных владений. Но и на завоеванных землях они не определили новых границ – они пронеслись по развалинам европейских государств, не слишком озадачиваясь созданием собственного. Если Маодунь, завершив свои завоевания, четко представлял, какие именно земли и народы находятся под его властью, и с гордостью писал об этом в Китай, причем территория державы в течение многих лет после этого оставалась более или менее неизменной, то гунны, пожалуй, не смогли бы похвастать ничем подобным. Границы их кочевой империи непрерывно менялись, Аттила во все время своего правления продолжал завоевания, а после его смерти государство, которое он едва успел создать, рассыпалось в одночасье.