Гурко. Под стягом Российской империи
Шрифт:
— Шипку надо укрепить, ваше высочество, — вставил Милютин.
Главнокомандующий покосился, но император поддержал его.
— На перевал послан уже Брянский полк, — сказал Николай Николаевич, — подготовим еще.
— Хорошо, — Александр кивнул. — Не будем, господа, сковывать инициативу главнокомандующего и штаба. Все убеждены в одном: нам необходимо стянуть к Плевне войска. Дмитрий Алексеевич верно отметил, гвардию, гренадер, затянуть Осман-пашу железной петлей, лишив его связи с Софией и Видином, принудить к капитуляции. Это честь российской армии, честь Российского государства… — Император поднялся: — И еще, господа, — он просмотрел на великого князя и военного министра; — я предлагаю руководство гвардией поручить самому опытному и достойному генералу Иосифу Владимировичу Гурко. Убежден, под его руководством гвардия займет достойное место в Балканской войне.
С утра, едва начал уплывать туман в расщелину гор, генерал Гурко с начальником штаба Нагловским и другими офицерами штаба понимались на возвышенность и всматривались в неприятельские позиции. Каждый раз они отмечали новые, за ночь отрытые турками, ложементы. Они все ближе и ближе подступали к позициям защитников Шипки. Особенно опасными, по мнению и Гурко, и Нагловского, были турецкие батареи, установленные на горных вершинах. Они практически были недосягаемы для русских батарей, но могли вести обстрел шипкинских укреплений.
— Надо разведать тропы к этим батареям, хорошо изучить и кликнуть охотников, — Гурко повернулся к начальнику штаба. — Думаю, ваше превосходительство, разведать тропы поручим казакам-пластунам. А охотников кликнем. — Чуть погодя Гурко заметил: — Когда мы с вами, Дмитрий Степанович, вышибли с Шипки Халюсси-пашу, я был убежден, что открыли дорогу Дунайской армии, а ныне, как видите, обороняем этот путь.
— Не наша вина, ваше превосходительство. А Сулейман настырен, вон какой силой прет. И у нас потери немалые, да и османы потеряли, если не вдвое больше.
— Прет-то прет, Дмитрий Степанович, но пыл, кажется, уменьшил. Видимо, урок, какой мы ему преподали, впрок. Ему надо таборы не потрепанные через перевал провести. Доведите, Дмитрий Степанович, мой приказ по всем войсковым соединениям, работу по строительству укреплений продолжать. С приказом ознакомьте и командиров дружин… — Подозвал адъютанта:
— О возвращении генерала Столетова доложите мне.
И в мыслях не держал генерал Столетов, что пройдет время, и имя его будет носить одна из вершин Шипкинского перевала.
Столетов возвращался из Тырново, где разместился штаб Балканского отряда, выделенного командованием Дунайской армии для защиты горных перевалов. Тревожно на душе у генерала. Было отчего. Вынужденная стоверстная растянутость Балканского отряда, сосредоточенность резервов на значительном расстоянии от возможных мест главного удара турецкой армии вызывали нервозность командира Балканского отряда генерала Радецкого. Федор Федорович никак не мог собрать данные, уточняющие район возможного наступления Сулейман-паши.
По собственному рассуждению, Радецкий был убежден, что Шипка — это маневр отвлекающий, а на самом деле Сулейман бросит таборы на левый фланг, южный.
Но Столетов и Гурко были уверены: Сулейман-паша местом главного направления избрал Шипкинский перевал. О том подтверждают и бежавшие из Казанлыка болгары.
Конь шел резво, постукивая копытами по каменистой дороге. Шоссе расчищали от камней, засыпали выбоины саперы генерала Кренке. В генерале Гурко Столетов видел опытнейшего военачальника, но, когда старый и мудрый генерал Кренке находился на Шипке, Столетов прислушивался и к его советам. Под руководством генерала Кренке на шоссе, которое ведет от деревни Шипки к вершине, зарыли фугасы на случай штурма перевала.
С ремонтом шоссе торопились, надеялись провести по нему главные силы Дунайской армии в Забалканье, а эвон как обернулось.
Пустив повод, Столетов предался размышлениям. Голову не покидал состоявшийся разговор с Радецким.
— Николай Григорьевич, — спросил Радецкий, — вы предполагаете, Сулейман-паша попытается перейти Балканы у вас, на Шипке?
— Я говорил вам, Федор Федорович, что это мнение и генерала Гурко. Мы судим об этом по оживлению в таборах Сулеймана. Особенно оно замечается у Казанлыка. По слухам, туда направляются таборы от Старой Загоры. Для проверки данных мы с Гурко поручили полковнику Рынкевичу выслать разведку. Она подтверждает наши предположения.
— Мда-а… В штабе армии есть предложение отозвать генерала Гурко под Плевну. Если таковое последует, я удержу на Шипке дружины болгар и орловцев… Постараемся еще помочь вам, Николай Григорьевич.
Радецкий раскатал карту, долго смотрел на нее. Столетов снова сказал:
— Если, Федор Федорович, такое случится и к нам резервы своевременно не поспеют, то вся надежда на собственные силы, а их недостаточно.
— Но почему Шипка? Отчего не Осман-Пазар либо иное место? — Радецкий вопросительно поднял брови. — Сулейман-паша опытный генерал. Туркам наиболее разумно, мне кажется, объединение сил, я имею в виду Сулейман-пашу и Мехмет-Али, с целью нанесения флангового удара.
Конечно, с Радецким нельзя не согласиться, рассуждал сам с собой Столетов, но предчувствие лишает генерала покоя. Неожиданно Столетов поворачивает голову, подзывает следовавшего в отдалении поручика Узунова:
— Поручик, представьте себе, вы оказались бы на месте Сулейман-паши, ваши планы?
Стоян не ожидал такого вопроса, растерялся. Столетов улыбнулся подбадривающе:
— Даже в положении поручика вы должны мыслить, как генерал, ибо генералами не рождаются.
— Я бы, ваше превосходительство, на Шипку не пошел.
— Любопытно. Поясните!
— Позиции укрепленные, будут большие потери и вынужденная задержка. Поискал бы другой путь.
— Где, какой?
— От Сливного, например, есть возможность объединиться с армией, стоящей у Раздана, и здесь развернуть войска.
— Вы мыслите, как генерал Радецкий.
Столетов замолчал. Суждения поручика не разуверили. Прежняя, своя, убежденность не покидала его всю оставшуюся часть пути…
Радецкий думает, что Сулейман-паша попытается искать объединения с Мехмет-Али. Ну а если с Осман-пашой? Тогда только Шипка.