Гусарские восьмидесятые

Бондаренко Андрей Евгеньевич

А на последней, самой дальней жерлице, сидит огромный, семикилограммовый язь. Рыбина сдаваться не собирается, делает сумасшедшие свечи, пытаясь порвать леску. Витька позабыл обо всех своих бедах, азартно помогает затащить язя в лодку, громко кричит и хохочет, в пылу борьбы с его носа слетают очки и падают за борт.

После того, как оглушённый язь затих в мешке, мне приходится лезть в воду за очками — благо не глубоко, метра полтора.

Найдя пропажу и обсохнув, направляю лодку к заранее прикормленному месту — "по чёрному драть плотву".

Но

не тут то было. Витька опять вспомнил о комарах, к удочке даже не прикасается, махает своими вениками — лодка раскачивается из стороны в сторону, идёт волна — рыба, естественно, не клюёт.

— Ну, и какого рожна ты со мной попёрся? Чего рыбу пугаешь? Сидел бы себе на берегу и махал бы там вениками своими, — сердито отчитываю Толстого.

— Извини, но здесь комаров меньше, — тусклым, бесцветным голосом извиняется Витька, от его недавней весёлости и следа не осталось.

Надо пожалеть товарища, тем более что рыбы поймано уже килограммов пятьдесят, и большая её часть уже даже просолилась и ещё сутра вывешена подвяливаться на ветру.

На завтра едем ловить сига. Сиг ловится только на глубине, на самой середине озера, где дует сильный ветер, и комаров нет вообще — Витька безмерно счастлив, и даже, наплевав на свои ещё не до конца подсохшие мозоли, вызывается грести.

Ловим на короедов, для добычи которых пришлось с вечера раздраконить топором десятка два трухлявых пеньков.

Рыба ловиться плохо, но Толстый возвращаться на берег наотрез отказывается.

Наоборот, тянет его на глупые разговоры:

— Андрюх, а заметил — на РМ девчонка одна есть, Нинкой зовут, симпатичная до невозможности, правда ведь?

Странный этот Витька. Ну, какие ещё девчонки, когда времени ни на что не хватает? И учится надо, и подработать там-сям денежку какую-нибудь, и с Лёхой на футбол-хоккей сходить, да ещё с ротмистром Кусковым — пивка попить от пуза. Откуда взять время на девчонок? Чудак Витька, право. В таком духе и отвечаю. Толстый обиженно замолкает и хмуро концентрирует своё внимание на неподвижном поплавке.

Проходит часов пять. Вдруг замечаю — нет одного весла. Витька, гребец хренов, вёсла толком не закрепил, вот одно и уплыло — неизвестно куда, ветер то сильный.

Правда, волна идёт — к нашему берегу, может — найдём. Снимаемся с якоря, сплавляемся по ветру, всматриваемся в волны. Но всё бесполезно — нет весла, то ли утонуло, то ли у берега в коряжник его занесло.

Орудуя одним веслом, как заправский индеец, всё же довожу лодку до Избы.

Дрянь дело — самодельное весло из куска фанеры и молоденькой осины сделать — не штука, но и лодка и вёсла — чужие, мой отец взял попользоваться у кого-то из своих друзей. Следовательно — быть скандалу.

Наступает суббота. По водной глади несётся громкий молодецкий посвист — это папаня с компанией подплывают — и нас забрать, и порыбачить самим, разумеется….

Из приставшей лодки неуклюже выбирается папаша, в руках — громадная, явно тяжёлая корзина. Зачем, спрашивается, корзина — грибной сезон ещё не начинался, вроде?

Иду навстречу:

— Папа, а у нас неприятность — весло утонуло.

— Какое, в задницу, весло? — Папа явно уже принял на грудь, — У моего сына — у тебя, значит, сегодня день рождение. Восемнадцать лет — Совершеннолетие, то бишь. Отставить — все вёсла, иди сюда — поцелую.

А ведь действительно, блин горелый, день рождения мой сегодня! С этой рыбалкой и забылось….

Празднуем, мужики пьют за моё здоровье водочку, мы с Толстым — по малолетству — портвейн.

Перед отъездом вставляю в скоросшиватель замызганный лист обёрточной бумаги с нашим совместным поэтическим перлом:

Говорят, что можно житьКак-то по-другому.На рыбалку не ходить,Вечно жаться к дому.На завалинке сидетьС другом старым Толькой.Вечерами песни петь.Говорят — и только.

Вот и закончилась рыбалка. Возвращаемся обратно в Ленинград, собираем друзей, и, в "Гавани", под море пива — разъедаем семикилограммового язя и ещё всякой сорной рыбы — без счёта.

Сейчас Витька заявляет, что, мол, с той самой поездки он и стал заядлым рыбаком.

Но это, смотря — что под этим термином понимать.

Ну, разжился Толстый деньгами, купил яхту — небольшую, метров двенадцать длиной, оснащённую эхолотом и прочими наворотами. Спиннинги дорогущие, воблеры разные — в количествах немереных, нехилая коллекция средств от комаров и прочих мошек — всё это хорошо, конечно.

Но какое отношение всё это имеет к рыбалке?

Я так думаю — что никакого.

Рыбалка настоящая — это философская субстанция, способствующая лучшему мироощущению, не терпящая суеты и избытка комфорта.

Байка четвёртая

Не спорьте с дамами, гусары!

Ещё Денис Давыдов, в своё время, говорил о женском коварстве. Предупреждал, советовал бдить неустанно, ухо востро держать. Да что толку с тех советов? Ловушки женские коварны и изощрённы, нет от них спасения.

А гусары, они как зайчики маленькие — наивны и доверчивы….

Едем в Крым — на практику — учится карты геологические чертить, в камушках разных разбираться. Поезд тащится долго, почти трое суток. Но за преферансом, что общеизвестно, время летит незаметно.

В шесть утра прибываем в Бахчисарай, главное — никого не забыть. Пробегаемся по всем купе — будим, расталкиваем, выгоняем с вещами на перрон.

Нас встречает Начальник Лагеря — Виталь Витальевич, строит, ведёт к автобусу, пересчитывает;

— Товарищи практиканты, вас по списку должно быть ровно сорок человек, а по факту — тридцать девять. Где ещё одного бойца потеряли? Кого не хватает?