Гуси-лебеди
Шрифт:
В те годы как генная защита и родился тезис: "Не трогай. Искусство не толкуемо".
Если бы его нельзя было толковать, не нужны стали бы и искусствоведческие и музыковедческие факультеты. Профессии, изучающие искусство и литературу, не нужны были бы.
Диалог об искусстве, толкование его должны опираться на зрелость оппонента. Начинать такую работу следует с детского садика, когда взгляд ребенка на мир широк и творящ. Именно в раннем возрасте ребенок способен понять вихревую свободу Василия Кандинского и упорядоченную универсальную гармонию Пита Мондриана.
— Чушь! Как можно толковать
Спокойно. Как и все, что создал и создает человек.
Кстати, два названных художника, на мой взгляд, хорошо выражают сущность церквей: православная церковь — Кандинский, католическая (протестантская) — Мондриан. Театр и кристалл. Мистерия и логика. Церковь как характеристика духа — народный характер.
Вместо конкретного и понятного "создавать", мы научили наш народ слову "созидать", красивому, но ни к чему не причастному. Нельзя созидать картину, нельзя созидать дом.
И к сказке у нас было отношение чудовищное. От нее хотели не творящей, а прикладной педагогики, не божественного, но примитивно-социального. И вот несла Великая Курочка-ряба примитивные простые яички и тиражировала, тиражировала их. Простые. Иногда раскрашенные.
А золотые-то где?
"Прибежала мышка, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось".
— Когда же "Гуси-лебеди"?
— Сейчас.
Мой знакомый художник И. Ершов иллюстрировал народные сказки. Он их много иллюстрировал, даже для Франции.
Однажды смотрю его новые работы к сказке "Гуси-лебеди", и что-то мне странно, что-то меня тревожит. Более того — поражает. А вот что: сидит братец Иванушка в лапотках на спине лебедя, внизу деревни аккуратные, поля-полоски, леса и дубравы, река синяя, а у лебедей носы длинные, зубастые, как у летающих ящеров.
— Как же так, — говорю я художнику. — Лебедь птица нежная, белая. Символ любви и верности, доброты и самопожертвования — и вдруг с зубами.
Художник и говорит:
— Это же птицы Бабы-яги. Они же Иванушку покрали и к ней несут. Наверное, это другие лебеди. Наверное, их две породы. Одна порода для красоты, другая — вот, детей воровать Бабе-яге на ужин... Я и подумал...
И я подумал. Ну не может быть в народной сказке ничего такого подобного. В литературной, наверное, может: лебедь белая — свет; лебедь черная — тьма. Балет "Лебединое озеро". А в народной сказке всякая лебедь — белая. Всякая лебедь — свет. Любовь и самопожертвование.
Размышляя над этой сказкой, я и сам сказками начал мучиться. Но не обо мне разговор — о "Гусях-лебедях". Это, на мой взгляд, великая сказка. Не менее древняя, чем "Курочка-ряба". Я вам сказку эту сейчас как бы перескажу.
Принесла сестрица Аленушка братца Иванушку на бережок и говорит: "Посиди здесь. Поиграй речными пестрыми камушками, а я мигом — побегаю с подружками в горелки да в пятнашки и ворочусь". "Ступай, — сказал Иванушка сестре. — Я лошадок глиняных налеплю".
Играет Иванушка разноцветными камушками, лепит из глины лошадок, ракушками их украшает. Тут налетели гуси-лебеди, подхватили Иванушку и унесли его в неизвестном направлении.
Прибежала сестрица на бережок — нет братца. Заплакала она, подумала — утонул. А где утонешь — ручеек мелкий. Камыши рассказали ей, что унесли Иванушку птицы гуси-лебеди на своих белых крыльях. Побежала Аленушка братца искать, а куда — не знает.
Выскочила Аленушка на бугорок. На бугорке печка стоит. На вопрос Аленушки о брате печка ей отвечает: "Отведай моего пирожка ржаного — скажу". Но Аленушка ей нагрубила: мол, я у своего батюшки булки сдобные не ем. И лесной яблоньке, предложившей ей свое кислое яблочко, также нагрубила: мол, я у батюшки сладкие яблоки не кушаю — медовки, грушевки. И роднику нагрубила: мол, она у своего батюшки квасы и взвары не пьет, а родниковую водицу подавно нить не станет...
И все же Аленушка своего братца отыскала в избушке Бабы-яги. Сидит Иванушка на полу, играет золотыми яблочками, разноцветными блестящими камушками. Тут Бага-яга появилась, нацелилась Аленушку посадить в печку, чтобы зажарить. Аленушка злую старуху обманула. Сама ее в печь затолкала. Заслонкой загородила, схватила Иванушку и бросилась из избушки прочь. А избушка та на курьих ножках, стоит на границе живого и мертвого, куда дверью повернется, туда и выйдешь, либо в мир живых, либо в мертвый лес, где никто не живет: ни деревья, ни птицы — и воздух мертвый. Старинные люди это свойство избушки знали.
Несет Аленушка братца на закурках, а ее гуси-лебеди догоняют, норовят Иванушку отнять. Попросила Аленушка родник, чтобы спрятал он их, а родник свое: "Испей моей студеной водицы". В нем и ковшик плавает берестяной. Выпила Аленушка водицы родниковой — и спрятал их родничок, напустил над ложбинкой туман.
Дальше бежит Аленушка с братцем на закурках. Опять гуси-лебеди ее догоняют. Норовят Иванушку отнять. Тут яблонька дикая случилась. Аленушка просит спрятать их, а яблонька свое: "Попробуй мое кислое яблочко". Аленушка попробовала — яблонька спрятала их в свою сень.
Дальше бежит Аленушка. Печка на пригорке. Просит она печку спрятать их, а печка свое: "Отведай моего ржаного пирожка". Съела Аленушка пирожок. Печка их дымом накрыла. А тут и батюшкин-матушкин дом виден. Добежала Аленушка. Братца спасла.
Так о чем же сказка? Кто такие эти злые гуси-лебеди? И почему злые? И злые ли? Почему они норовили утащить именно Иванушку к старухе Бабе-яге?
В первую очередь надобно рассмотреть, хоть их и очень мало, действия Иванушки. А делает он только одно — играет разноцветными камушками да золотыми яблочками, лепит из глины лошадок. Ничего ему больше не нужно. И получается, что Иванушка — мальчик, очарованный красотой. Он и не бегает, и не прыгает — красота затмила его. И не только затмила — позвала. Зов красоты и есть наши "злые" гуси-лебеди.
Почему же они на своих прекрасных белых крыльях несут Иванушку к Бабе-яге?
А потому, что сказка эта возникла из мировоззрения земледельца, считавшего землю и земледелие единственно верным — праведным уделом человека, а красота — даже красота! — дело прикладное. Нельзя ей жизнь свою посвящать. Уведет она в запредельный край и в итоге погубит. В запредельный край путь лежит через избушку Бабы-яги.
А что же печка, яблонька, родник? Это основы — азы, которые не следует забывать, которых во все времена нужно держаться: хлеб, яблоко, вода.